По-прежнему в главной роли

Выставка на Чистопрудном бульваре

25 мая Александру Александровичу Калягину исполняется 80 лет. Эту дату было решено отмечать как важное московское событие: на Чистопрудном бульваре открыли выставку фотографий, запечатлевших Артиста в его главных ролях. Экспозиция показывает ретроспективу: на снимках молодой Александр Калягин, начинавший свою карьеру в Театре на Таганке, Театре имени М.Н.Ермоловой, и уже известный, любимый зрителями мхатовец в сценах из «Старого Нового года», «Тартюфа», «Чайки». И, конечно, фото спектаклей, в которых артиста можно увидеть в репертуаре его родного театра «Et Cetera». А также кадры из знаменитых кинофильмов – «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Раба любви» и других.

Выставка на Чистопрудном продлится до 13 июня и позже переедет на Тверской бульвар.

К юбилею Александра Александровича открылись еще две выставки. Одна из них – в Музее МХАТ. Вторая – «Путешествие в «Калягинск»» – так назвали экспозицию в стенах «Et Cetera». Она включает 250 экспонатов (архивные фото, костюмы, реквизит) на шести этажах здания театра. Топография выставки делится на улицы и переулки. Начиная с улицы Детства.

«ЭС» поздравляет юбиляра и предлагает вспомнить выставку в Бахрушинском музее, о ней наша газета писала десять лет назад.

«В главной роли – Александр Калягин» – так называлась выставка, созданная Театральным музеем имени А.А.Бахрушина вместе с театром “Et Cetera” к 70-летию артиста. Руководители проекта – Дмитрий Родионов и Давид Смелянский, кураторы – Татьяна Никольская (она же автор вдумчивой, серьезной аннотации, предваряющей экспозицию) и Людмила Шемракова.

На первый взгляд, название может показаться дежурным. Но на самом деле оно точно отражает содержание выставки.

Разумеется, рассказ обо всех главных ролях (в театре, в кино и на телевидении их было по скромным подсчетам не менее ста) потребовал бы анфилады залов. К чести создателей экспозиции нужно сказать, что они поступили как умные и знающие специалисты творчества Александра Александровича.

Выставку можно сравнить с жанром актерского портрета в театроведении. Очевидно, что авторы искали и отбирали наиболее значимые, ключевые роли. Работа не из легких.

В основу выставки легли фотографии из Бахрушинского музея, Музея МХАТ, театра «Et Cetera», Музея кино и личного архива Калягина.

Особое свойство юбиляра – его многоликость при безусловной узнаваемости. Он артист вне амплуа, которому подвластны и комические, и трагические, и, разумеется, трагикомические роли. Калягин – не адвокат, но и не прокурор своих ролей (хотя мало кто, как он, способен сочетать глубокое погружение в образ с остранением, отношением к персонажу).

Анатолий Васильевич Эфрос, важнейшая фигура в творческой судьбе Калягина, вспоминал: «Вдруг в один прекрасный день мне стало казаться, что Калягин может сыграть все: и Гамлета, и Федю Протасова, и Оргона… Он умеет что-то сказать так незаметно, что эта незаметность одновременно почему-то выпукла. Выходит на сцену даже несколько мрачноватым, потом вдруг повернется и что-то вкрадчиво скажет и неожиданно становится легким-легким, как надувной шарик. Молниеносный, легкий…».

Сергей Юрский сравнивал Калягина с шаровой молнией. «Саша – движущийся загадочный светящийся шар, в котором таится неизвестная и до сих пор не исследованная учеными энергия громадной силы».

Как передать эти трудно уловимые, но принципиальные для характеристики юбиляра определения в визуальных образах? Прежде всего, устроители думали о «воздушности» атмосферы, чтобы фотографии и другие экспонаты не теснились, не загружали пространство. Очень верно определили точку отсчета. Прямо напротив входа – дружеский шарж Юрия Богатырева, легкими штрихами рисующий калягинского Оргона из «Тартюфа» (он же украшает афишу и буклет выставки). Так, в первую очередь, снимается всяческий ложный юбилейный пафос. Юрий Богатырев обладал тонким, изящным юмором. Он умел поймать на лету не только сходство, но и передать свою привязанность к партнеру.

Кто из тех, кто видел спектакль, забудет первый диалог Оргона – Калягина с Клеантом – Богатыревым! Как бы ни был одурачен доверчивый Оргон, ему все равно далеко до напыщенного, самовлюбленного глупца-резонера Клеанта. Монолог Клеанта, адресованный Оргону, обычно бывает смертельно скучен, но в зале МХАТа зрители умирали от смеха, слушая, как шурин отчитывает супруга сестры.

Оргон в мольеровском спектакле Анатолия Эфроса, быть может, не самая-самая главная роль Александра Калягина, но важный  счастливый момент в судьбе режиссера и артистов, игравших в «Тартюфе». Зрители того спектакля навсегда сохраняют в душе ощущение радости, праздника, который всегда с тобой, искрящегося веселья, изумительной красоты костюмов.

Александр Калягин с Анатолием Эфросом

Можно вспомнить, что с Мольером связаны трагические страницы в жизни Эфроса. Это и запрет булгаковского «Мольера» в Театре имени Ленинского комсомола, совпавший с изгнанием Анатолия Васильевича (1966). Через семь лет он вернется к пьесе и поставит на телевидении «Всего несколько слов в честь господина де Мольера» с Юрием Любимовым в заглавной роли. Один из лучших его спектаклей – «Дон Жуан» – драматичен, глубок, и философия его печальна. 1981, год рождения «Тартюфа» – для Эфроса сложный, переломный. Спектакль стал нечаянной радостью для режиссера. Так получилось благодаря атмосфере понимания постановщика и восхитительного ансамбля мхатовцев (известно, что контакт с большинством своих артистов на Малой Бронной в ту пору был омрачен взаимным разочарованием). И Калягин, излучавший любовь к режиссеру, сыграл в успехе «Тартюфа», возможно, решающую роль. Его Оргон стал не только центром всей постановки, но и, без сомнения, источником вдохновения для Эфроса. Недаром участники спектакля ревновали Анатолия Васильевича к Калягину.

Фотографии запечатлели улыбающегося Эфроса, Калягина, Богатырева, Вертинскую за кулисами. Неподалеку от этих фотографий на выставке – костюм Оргона, сохранившийся в костюмерных МХТ.

Между тем, Эфрос сам вспоминал, что, придя в театр, не сразу заметил Калягина.

То же можно сказать о московской публике. После окончания Щукинского училища артист окажется в Театре на Таганке, который в ту пору был самым знаменитым и боготворимым зрителями театром Москвы. Но для Калягина Таганка оказалась чужим домом, откуда он добровольно ушел в абсолютно не престижный Ермоловский.

Театральные люди заговорили о новом талантливом актере после «Записок сумасшедшего», поставленных на Малой сцене Юной Вертман, режиссером с филологической закваской. На фотографии из спектакля у непривычно молодого Поприщина глаза полны страдания и боли. Ирина Уварова назвала героя Калягина «человеком без кожи», заметив в роли кафкианские мотивы.

Отсюда, с Поприщина, начнется галерея гоголевских персонажей, среди которых выдающаяся роль Ихарева в телеспектакле «Игроки» Романа Виктюка (позже, у Сергея Юрского он сыграет Утешительного), замечательная работа у Михаила Швейцера – Чичиков в пятисерийном телефильме «Мертвые души», Кочкарев в спектакле «Женитьба» Романа Козака во МХАТе. На примере гоголевских типов можно говорить о фантастическом диапазоне артиста.

Анатолий Эфрос в свое время огорошил Олега Ефремова своим решением: Федора Протасова в «Живом трупе» будет играть Калягин. Это было неожиданно и для зрителей. После Николая Симонова в сознании публики Федя – мощная, героическая фигура. Не все сумели принять Протасова таким, каким увидели его Эфрос с Калягиным.

Сам артист считал «Живой труп» одним из главных спектаклей жизни и «каждый… приближал меня к моему герою, и было так больно, когда его сняли… Какой-то кусок живой жизни ушел вместе с этой ролью».

К калягинскому Протасову мысль обращалась в зале Театра имени Вахтангова, где проходила Церемония закрытия «Золотой Маски» и Александр Александрович вручал Премию за честь и достоинство А.М.Володину со словами: «Он открыл нам, что такое стыд». Острое чувство стыда владело героем толстовской пьесы.

Почти каждая фотография рождает ассоциации. Возвращаясь к творчеству Льва Толстого, трудно не вспомнить нежнейшего, трогательного Карла Ивановича из телевизионной трилогии Петра Фоменко «Детство. Отрочество. Юность».

Алексей Бартошевич назвал Калягина изысканнейшим чеховским актером. Можно вспомнить мхатовскую «Чайку», где артист сыграл Тригорина, череду персонажей рассказов, объединенных в спектакле «Лица» театра «Et Cetera», в фильмах «Кое-что из губернской жизни», «Чехов и Ко». Хотя, вероятно, самым совершенным созданием останется Михаил Платонов в «Неоконченной пьесе для механического пианино» Никиты Михалкова. Сколько бы ни повторяли фильм по телевидению, трудно заставить себя отойти от экрана. Говоря о работе артиста, хочется повторить слова о «куске живой жизни». Или просто признаться: ни один из многочисленных виденных Платоновых не вызывал столько сострадания и сочувствия. «Пропала жизнь!» – слова Войницкого из «Дяди Вани» абсолютно подходят Платонову. Калягин в этой роли сумел выразить суть многих чеховских героев и сделать это так пронзительно, что артиста можно смело назвать одним из идеальных интерпретаторов наследия классика.

Не каждый заметит на богатыревском шарже стрелочку и надпись «линия судьбы». Для создателей выставки эта формула стала подсказкой решения экспозиции. Хотя судьбу Калягина линейной не назовешь. Ее невозможно свести к череде пусть даже самых выразительных фотографий. Мечта о своем театре возникла в кризисный момент, когда после раздела МХАТа начались разброд и шатание, исход ведущих актеров.

В центре музейного зала мы видим инсталляцию, созданную из бутафории и реквизита разных спектаклей «Et Cetera». Над вещной средой, где разместились старинные чемоданы и граммофон, барабаны и корзинки со снедью, возвышается поэтичное синее деревце, на котором «растут» часы и фонари. Это деревце из «Шейлока» – судьбоносного спектакля в жизни артиста и его театра. «Стрелка судьбы» свела Калягина с Робертом Стуруа.

В «Et Cetera» Калягин раскрылся в новом качестве. Прежде всего, как шекспировский артист. И о «Шейлоке», и о «Буре», поставленных Стуруа, «ЭС» писала подробно.

Роберт Стуруа и Александр Калягин

Во втором зале выставки включен видеомагнитофон: мы слышим голос Александра Александровича (на экране – фрагменты из спектаклей и фильмов с участием юбиляра). Этот голос неповторим. Недаром Юрий Норштейн говорил Калягину: «в случае «Сказки сказок» я слышал изображение твоим голосом… Ты большой актер и не можешь позволить себе снижение, даже если речь идет о пригоршне междометий. Я полагаю, что вообще разнообразием междометий отмечается актерский уровень. Феноменальность твоей жизни на мультипликационном экране в том, что ты, Александр Калягин, можешь держать паузу, и она слышна, а тебя нет на экране».

«Сказка сказок» – универсальный миф, имеющий отношение к каждому, кто вырос в этой стране.

Деликатно и интеллигентно выставка рассказывала о личной судьбе артиста, его семье. Мы видели фотографию отца, Александра Георгиевича, декана исторического факультета педагогического института, умершего вскоре после рождения сына в 1942 году, портрет красавицы-матери Юлии Мироновны, преподавателя французского языка.

Первой женой Александра Калягина стала его сокурсница по Щукинскому училищу Татьяна Корунова, к несчастью, ушедшая из жизни молодой. Она оставила мужа с пятилетней Ксенией. Это был самый тяжелый период в судьбе Калягина.

Второй женой артиста стала Евгения Глушенко (их свел фильм Михалкова, где Глушенко замечательно играла Сашеньку Платонову). Здесь же фото сына Дениса и внука Матвея (дедом сделала Александра Александровича Ксения, ныне живущая в США).

Небольшой семейный «альбом» напомнит о юном медике Калягине, чья мечта о сцене начиналась, как часто бывает, в художественной самодеятельности училища.

С ранних лет кумиры будущего артиста – Чарли Чаплин и Аркадий Райкин. И сегодня в кабинете художественного руководителя «Et Cetera» висит портрет Чаплина. Отзвуки завороженности творчеством великого артиста – в обожаемом народом телефильме Виктора Титова «Здравствуйте, я ваша тетя!», где Калягин выступает в двух образах – безработного Бабса Баберлея и бесподобной донны Розы из Бразилии. Скупой на ласку Кама Гинкас признавал: «Потрясающе он существует в прологе, снятом в чаплиновском стиле. Многие артисты пытались Чаплина имитировать… Но калягинский бродяга был и не Чаплин вовсе – это был… Калягин, человек совсем другой весовой категории, другой пластики, но каким-то непонятным образом присвоивший манеру чаплиновского бродяги. Это было классно».

В спектакле «Король Убю» Александра Морфова артист сыграл заглавную роль неожиданно в цирковом гриме, щедро используя фарсовые, гротескные приемы.

«Вы ощущаете, что для него чистая радость и восторг быть на сцене. И эти радость и восторг передаются залу. Александр Калягин в роли Убю в своей стихии, это его дело – глубоко, человечески прочувствованная клоунада. Калягинский герой – воплощение вечно детского с абсолютно простодушными глазами», – писал Алексей Бартошевич в «ЭС».

Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ

«Экран и сцена» 24 мая 2022 года.