В сентябре в Театральном центре “На Страстном” в девятый раз прошел Всероссийский фестиваль молодой режиссуры “Артмиграция”, который проводит Союз театральных деятелей РФ. Привозят отобранные экспертным советом постановки режиссеров до 35 лет, поставленные не в столице. В этом году в афише были спектакли из Прокопьевска, Новосибирска, Тюмени, Улан-Удэ, Казани, Петрозаводска и Буинска. Кроме того, прошла Лаборатория Олега Липовецкого “40+”, ее итоги показали в Боярских палатах, и Лаборатория молодой критики под руководством Павла Руднева – участники ежевечерне обсуждали спектакли на труппе вместе со зрителями.
О зрителях нужно сказать особо. Их у фестиваля оказалось много, и все они, как на подбор, были молоды, активны и дружелюбны, как бывает среди друзей, родственников или однокурсников. Взрывными аплодисментами, отзывчивым смехом, вдумчивой тишиной они всегда были “за” исполнителей, на одной с ними волне. Так же и на обсуждениях они, как на семинаре у любимого профессора (на его роль заслуженно претендовал Павел Руднев), были внимательны, через слово благодарили создателей спектаклей за сильные впечатления и старательно делились своими мыслями об актуальности увиденного.
Существовать в такой атмосфере было приятно, если ты совпадал с публикой в ощущениях от спектакля. Если же все-таки нет, эти энергичные люди с их вечно бодрым настроем вызывали недоумение. Ведь на каждый спектакль они реагировали равно восторженно. А работы были представлены разные. Оговорюсь сразу: посмотрела пять из семи. Четыре из них отчетливо принадлежали к одному тренду современного театра, еще один – к другому. О них, о каждом, нужно говорить отдельно. Это заметные художественные явления, как к ним ни относись.
Тренд, ставший очевидным благодаря спектаклям “Золото” (режиссер Никита Золин, Прокопьевский драматический театр имени Ленинского комсомола), “Мультики” (режиссер Георгий Сурков, Новосибирский Молодежный драматический театр “Первый театр”) и “Сказки Черного леса” (режиссер Артем Устинов, Государственный Национальный театр Республики Карелия, Петрозаводск), – это, условно, спектакли-комиксы с присущей этому жанру плакатностью, использованием единого на протяжении всего действия режиссерского приема и одинаковых, практически без нюансов, красок в работе актеров.
Скажем, “Сказки Черного леса”. Вот поворотный круг. На нем черный деревянный забор с дверями-просветами, откуда появляются одетые в черно-белой гамме персонажи с выбеленными, раскрашенными под клоунов лицами. Периодически они выходят на сцену, становятся анфас к залу и выкрикивают-поют-кричат-шепчут в микрофоны что-то важное в контровом свете. Силуэты. Символы. Знаки. Обозначения. Без детализации. Без развития персонажей. Без вариантов. Одной краской. Этот – злой. Этот – добрый. Чтобы зрители уж точно все поняли. Если страдает – катается по земле. Совершает плохой поступок – извивается змеей. Задумывает плохое – крадется и шипит. Любит – льнет и шепчет. И так больше двух часов действия.
Или “Мультики” новосибирского “Первого театра”. Персонажи в кричащих шмотках девяностых нон-стопом вопиют про свою боль, страхи, мечты, злость, бессилие, ужас. Орут, пьют, бьют, совокупляются, страдают… И снова лица в клоунском гриме, снова исполнители существуют на таком надрыве, как будто постановщики сомневаются, что зритель что-то сам способен понять, если ему не показать это максимально однозначно и несколько раз подряд. Красное – оно только красное, разве что с одной нарисованной серой светотенью. И так весь спектакль.
В “Золоте” Никиты Золина актеры работают тоньше, нюансов в их работе больше, и персонажи все-таки иногда похожи на живых людей, а не на картонные фигуры, но все равно происходящее на сцене весьма иллюстративно, а по стилю близко детскому утреннику со взрослым содержанием. Режиссер этого спектакля, как и постановщики двух других, выше описанных, нарочито выбрал примитивные приемы, чтобы рассказать о больном и важном. Проблема только в том, что эти приемы далеко не всегда работают. Или, скажем точнее, почти всегда не работают, если речь идет о большом спектакле (а два часа – это большой спектакль), а не о десятиминутном лабораторном эскизе, сделанном за пять дней. И актуальность, злободневность темы, как и бесконечное использование экранов и акцент на документальность, ситуацию не спасают. Театральная ткань грубого плетения остается грубой, единственная мысль, заложенная в постановку (даже мысль про боль и страдания) и прописанная одной краской, – заставит смотреть на часы.
Формально к тому же жанру спектакля-комикса принадлежит и “Корея 03” (режиссер Сойжин Жамбалова, Бурятский академический театр драмы имени Хоца Намсараева, Улан-Удэ). Там тоже есть экраны с текстом, мультяшно одетые герои и мизансцены, когда артисты стоят лицом в зал и что-то декларируют. Но это постановка совсем другого профессионального уровня, работа умелой режиссерской выделки, полная глубоких мыслей про мир, ужасно несправедливое его устройство и людей, которые живут как могут, смешные, жалкие, обаятельные, узнаваемые и близкие. Исполнители работают филигранно, точно отыгрывая реакции своих персонажей, рисуя подробнейшим образом их характеры, заставляя публику смеяться и сочувствовать. Некоторые эпизоды попадают глубоко в сердце, как сцена разговора красавицы-гейши со своим ребенком, о котором только что узнала и вот-вот сделает аборт. Его душа, одетая в костюм-пижаму радужного единорога, все пытается дотянуться до своей матери, напоминает детским голоском, как долго та его ждала, ведь не было детей ни в одном из браков, и вот он здесь, уже и нежданный ребенок… А женщина просит, умоляет его прийти еще раз, не сейчас, попозже, когда будет побольше денег и хоть какая-то уверенность в завтрашнем дне. Плачет, согнувшись пополам, распятая принятым решением об аборте. Совсем коротенькая сцена, но сколько в ней боли! Настоящей, на которую невозможно не отреагировать. И сколько в ней владения профессией и уважения не только к актерам (с ними Сойжин Жамбалова работает, видя в них личностей, а не безликих исполнителей своей режиссерской воли), но и к зрителям, которых воспринимает как равных, а не как простаков.
Настоящим событием, и не только фестиваля, стал спектакль “Барыня” (режиссер Тимур Кулов, Буинский государственный драматический театр). Опирающийся на классический материал (сплетенные в инсценировке письма матери Ивана Тургенева и его рассказ “Муму”), он явил собой пример настоящего большого театра, где соединились мастерство режиссера, качество его работы с артистами и литературной основой и масштаб актрисы Гульзады Камартдиновой, играющей главную роль – матери Тургенева и барыни из “Муму”.
На сцене много грубого, неструганого дерева, сена, воды. Брызги ее разлетаются в лучах прожектора, падают на льняные рубахи крепостных. А у тех перерыв в работе, и они поют, закинув головы, потому что жизнь переполняет их. В этом нет ни сусальности, ни нажима, лишь театрально, поэтически выраженная радость от того, какой дивный и огромный мир вокруг. Реплики и реакции отыгрываются мгновенно всеми, и каждым по-разному, в соответствии с логикой персонажей, как некогда было в спектаклях Петра Фоменко. О нем напоминает и пронзительная нежность, с которой режиссер и актеры относятся к тем, кого играют, будь это люди или собака. Особенно это проявлено у Гульзады Камартдиновой – свою барыню она лепит пронзительно и крупно, не пряча при этом чудовищных ее особенностей. Так играет, что иногда, внутренне отшатываясь от ее безумия и жестокости, не можешь не узнавать в ней себя.
В этом спектакле реализм граничит с условностью, сценическая поэзия – с физиологичностью, невероятная красота – с безжалостной констатацией кошмарных фактов. Одно перетекает в другое, ничто не поддается раз найденному определению, меняется, на глазах являет вторую, третью, десятую свою грань и глубину. Как в жизни.
И как случается в жизни, когда одно событие, встреча, фраза оправдывает существование всего, что вокруг, так выбор экспертным советом спектакля “Барыня” и показ его в Москве оправдал для меня суть и смысл едва ли не всего фестиваля “Артмиграция”-2021.
Катерина АНТОНОВА
«Экран и сцена»
№ 19 за 2021 год.