В Байройте завершился сто девятый фестиваль Рихарда Вагнера. Знаменательным событием старинного оперного форума стала премьера “Летучего голландца” в постановке Дмитрия Чернякова, дебютировавшего на Зеленом холме вместе с дирижером из Украины Оксаной Лынив. Впервые оперу, написанную для Дрезденского театра, показали здесь в 1901 году уже после смерти композитора. Версия Чернякова стала ее одиннадцатой по счету инсценировкой в Байройте.
“Festspiele”-2021 длился ровно месяц, с 25 июля по 25 августа, сам факт его проведения вагнерианцы восприняли как чудо, так как в прошлом году форум был заранее отменен из-за пандемии, серьезно заболела его руководительница Катарина Вагнер, и великое семейное предприятие в очередной раз пережило трудный период. Хотя театр был заполнен на 50 процентов, то есть одновременно представление смотрели 900 человек вместо примерно 1800, и половина хора на сцене декоративно открывала рот, а вторая половина реально пела, но совсем в другом помещении фестшпильхауса (звукооператоры “подводили” звук в зрительный зал и на сцену), плюс в течение всего времени пребывания на территории Холма – от 4 до 7 часов, в зависимости от названия спектакля, – зрители обязаны были носить маски, традиционный праздник опер Вагнера состоялся по-настоящему. Кроме великолепного “Голландца”, большой удачи Чернякова и его команды (Елена Зайцева – костюмы, Глеб Фильштинский – свет, Татьяна Верещагина – драматургия), несколько раз прошли премьерные показы “Валькирии” в постановке Германа Нитча. Количество названий опер было не таким большим как обычно, тем не менее смогли восстановить и показать спектакли, поставленные в 2018 и 2019 годах – “Нюрнбергских майстерзингеров” Барри Коски и “Тангейзера” Тобиаса Кратцера, а также состоялось несколько концертов.
Тонкий и глубокий спектакль Дмитрия Чернякова был принят немецкой публикой без должного энтузиазма, что можно понять в контексте завышенных ожиданий уставших от локдауна зрителей, немецких прежде всего, предпочитающих любой замысловатой трактовке лобовое воспроизведение легенды в ее туманно-романтичном и совершенно неправдоподобном виде. Черняков же предложил собственную историю, сочиненную в традиции вагнеровского нарратива – с наличием в сюжете несчастливого ребенка отверженной женщины, злого рока, преследующего мальчика всю жизнь, присутствием странноватой девушки, жаждущей необычной любви, мудрой матери и беспечного отца.
Как обычно, режиссер сосредоточил свое внимание на истории одной семьи – с виду благополучной и похожей на другие, в реальности – со скелетами в шкафу. На этот раз среди персонажей нет психоаналитиков и их пациентов, никто не играет в ролевые игры, и полностью отсутствует видеоконтент. Знаменитую увертюру, часто исполняемую в концертных программах, так как в ней, подобно многим другим операм Вагнера, сосредоточена энергия произведения, Черняков использует, чтобы рассказать о событиях, случившихся много лет назад в каком-то богом забытом лютеранском городке – его обозначают унылая ратушная площадь, кирха, уличное кафе и ровные кирпичные домики-лего.
Молодая элегантно одетая женщина встречается в утренних сумерках с мужчиной, на свидание ее сопровождает сын-подросток, он сиротливо толчется рядом. В конце встречи, когда женщина, видимо, настаивает на легитимизации длительных отношений, мужчина ее жестоко отталкивает – она больно ударяется на глазах сына, от нее отворачиваются люди на площади – в травле участвует дама странной внешности в самодельном вязаном пальто. Женщина еще раз пытается войти в дом своего любовника, тот захлопывает перед ней дверь, и ей ничего не остается, кроме как уйти и повеситься. Сын завязывает на ботинках висящей матери шнурок – для полноты и законченности ужасной картины.
Понятно, что использованные в увертюре музыкальные темы, повторяясь внутри самой оперы, воспроизводят в памяти зрителя (и маленького героя) душераздирающую сцену пролога. Основное действие оперы происходит уже тогда, когда дочь Даланда (а это он оттолкнул свою подругу и отринул незаконного сына, спровоцировав трагедию), выросла, Мари – та самая дама в вязаном пальто (здесь она мать Сенты) постарела, а Голландец (мальчик из пролога) вернулся из странствий состоятельным человеком. Ведущие немецкие издания связали полупровал режиссерской концепции с невыразительными, по их мнению, декорациями. Но именно они – эти мрачные домишки из клипартов, тающие в киношном скандинавском тумане, – с самой первой минуты создают атмосферу триллера, каковым и является “Летучий голландец” Вагнера. Его лейтмотив узнается в микшированном звуке фанфар студии Universal Pictures авторства Джерри Голдсмита, прославленного кинокомпозитора и актера.
Частная история маленького человека из захолустья, где все неотличимо серое, выплывает у Дмитрия Чернякова вместе с музыкой в океан жадно усваиваемой массовым зрителем аудио- и визуальной культуры. Сента в исполнении Асмик Григорян предстает в образе “плохой девочки” из популярного клипа юной американской певицы Билли Айлиш “Bad guy”. Ей нравится расстраивать маму и кадрить дядечек папиного возраста, над ровесниками она потешается (поэтому ей не интересен Эрик). Портрет какого-то неюного голливудского мужа она носит с собой и показывает другим девчонкам. Вагнеровская Сента хотела обрушить свою страсть на далекого рыцаря, нуждающегося в сострадании, безоглядной верности, жертвенной любви. Сенте из спектакля Чернякова нужно обескуражить, взбесить, разозлить окружающих. Как пушкинская Татьяна из сна, она бредит неправильными героями – корсарами, мрачными скитальцами, вампирами и персонажами в духе мафиозо Тони Сопрано. Она заранее влюблена в свирепого моряка с брутальными манерами, как ее сестра по несчастью Мария безоглядно влюблена в гетмана Мазепу с его сединами и шрамами. Сродни этой готической страсти – распространенный социальный феномен популярности осужденных преступников у женщин, вступающих с ними в переписку, а нередко и в брак.
Когда богатый как Крез иностранец, напоминающий разом всех отрицательных персонажей из новейших сериалов (фактурная внешность Джона Лундгрена – слом романтического шаблона и главная находка кастинга Чернякова), является вместе с отцом (неизменно импозантный Георг Цеппенфельд), Сента не может устоять, хотя и продолжает ломаться и кривляться, заигрывая с ним, словно исполняя сингл про Лолиту и “папиков”.
Следующий значимый для постановки визуальный образ – “Полуночники” Эдварда Хоппера, самая узнаваемая картина американского классика XX века. Полотно (здесь изображено кафе с изогнутым окном, за ним можно рассмотреть немногочисленных посетителей) знаменито и тем, что его воспроизводят в фильмах культовые режиссеры и осмысляют интереснее арт-критиков. Считается, что меланхолическое настроение картины связано с Великой депрессией, накрывшей США. У Чернякова мотив закрытых помещений с окнами, через которые можно подглядывать за частной жизнью людей, возникает часто. Но в “Голландце”, где типичная декорация конкретизирована великой чикагской картиной, речь идет не столько о “жизни семейным кругом”, сколько об одиночестве, страхах и ненависти в унылом городке. В чередовании сцен, где есть это затрапезное кафе, комната в доме Даланда, плывущие в тумане кирха и офис, вырисовывается контекст судьбы главного героя. После смерти матери ему не нашлось места в родном городе, он уехал и скитался не в лучшей компании, однако его “предприятиям” порой сопутствовал успех. Скопив денег, добытых скорее всего в гангстерских налетах, он вернулся на родину с группой товарищей, чтобы отомстить. Едва ли он имел в голове четкий план, скорее приехал наобум, надеясь на месте решить, как именно действовать (больше всего ему нравится курить, поглядывая на своих ребят, которые ближе к финалу взяли да подпалили спьяну дом семьи Сенты).
Голландцу удается понравиться алчному Даланду и его дочке, но он не ведает о роли Мари (инфернальная Марина Пруденская) в судьбе его матери. Тогда она устроила публичное поругание блудной женщины, сделала все возможное, чтобы мальчик не нашел приюта в городе, и терпеливо ждала его возвращения. Стоило ему вернуться, она все поняла. Когда на объявлении о помолвке прекрасной нордической девы, дочери важного в городе человека, и чужака со взглядом каторжника местные стали задирать людей Голландца, он начал вслепую палить. Из горящего дома выбежала Мари с ружьем и одним залпом убила недруга ее семьи, спасая мужа и дочь.
Черняков любит устраивать стрелялки в финале, и часто в роли заигравшегося сумасброда выступает злодей-баритон, но в контексте торжества женской темы на Зеленом холме режиссер вручает ружье Мари, а Сенте не позволяет ни умереть, ни сойти с ума. Перевес героинь-женщин на этом фестивале действительно случился – впервые за всю историю смотра за пульт байройтского оркестра встала женщина и сразу стала сенсацией и открытием; выздоровела и вернулась к обязанностям руководителя правнучка Вагнера Катарина, предъявившая грандиозные планы на перспективу; и, наконец, Асмик Григорян, ворвавшаяся в вагнеровский репертуар в самом правильном месте на свете с оглушительным успехом (зрители ее приветствовали громким топотом).
В следующем году должна состояться долгожданная премьера нового “Кольца нибелунга”, отложенная с 2020. Toi toi toi!
Екатерина БЕЛЯЕВА, Анастасия АРХИПОВА
«Экран и сцена»
№ 18 за 2021 год.