Владимир СПЕШКОВ: «Фестиваль как министерство театра»

• Сцена из спектакля “Счастье”. Фото предоставлено Дирекцией фестиваля “Золотая Маска”После Церемонии вручения премий “ЭС” беседует с членом Жюри “Золотой Маски”, критиком Владимиром Спешковым, заместителем главного редактора газеты “Челябинский рабочий” о региональной программе конкурса.
– Как выглядели на фестивале российские спектакли и насколько, вы считаете, программа была репрезентативной?
– На мой взгляд, театр провинциальной России на этой “Маске” выглядел очень достойно. На всех спектаклях, прибывших из Омска, Барнаула, Екатеринбурга, Челябинска, был полный зал. Я помню случаи, когда после антракта оставалась половина зрителей, а то и меньше. В этом году на всех спектаклях даже намека на “исход” не было. Публика хорошо слушала, считывала смыслы, бурно принимала артистов в финале. На таких спектаклях всякий раз собирается землячество каждого из городов, что вносит особую, теп-лую атмосферу.
Мне кажется, Экспертный совет хорошо поработал, отобрал спектакли серьезные и достойные. Другое дело – контекст, в котором оказываются исполнители.
К примеру, спектакль Екатеринбургского ТЮЗа “Без вины виноватые” с замечательной актерской работой Светланы Замараевой. После спектакля мой коллега по Жюри спросил меня: “Главную роль, наверное, играет актриса, приглашенная из другого театра?” Я ответил: “Замараева служит в этом театре 20 лет и переиграла множество ролей от Алисы Кэрролла до Мирандолины Гольдони”. Он говорит: “Почему же такая разница в способе существования с другими актерами?” Это проблема многих российских театров. В Екатеринбургском ТЮЗе она есть.
– Я бы сказала: проблема возникла. Ведь в “Чайке” Георгия Цхвиравы, где Замараева прекрасно играла Нину Заречную, был превосходный, вполне столичный, ансамбль.
– Во времена Праудина и Цхвиравы – да. Но позднее, с момента ухода Вячеслава Кокорина, в театре не стало творческого лидера, хотя есть интересные приглашенные режиссеры. Эта проблема неравноценности состава, не столь заметная, когда актеры играют на родной сцене, на “Маске” становится очевидной.
Все мы знаем: Омская драма – лучший драматический театр России. Отличная труппа. Замечательная актриса Валерия Прокоп в главной роли в спектакле “Август. Графство Осэйдж”. Но то, что делает режиссер Анджей Бубень в этом спектакле, все-таки повторение пройденного. Он ставит пьесу так, что возникают вопросы, зачем ставить эту драматургию, когда есть Юджин О’Нил и Теннесси
Уильямс. А на самом деле, у Трейси Леттса вполне оригинальная стилистика, вскрывающая проблемы сегодняшнего дня. Совсем недавно видел “Август…” в новосибирском “Глобусе” в постановке Марата Гацалова, где пьеса кажется сильной, внятной и современной.
Барнаульский спектакль “Мамаша Кураж и ее дети” – самый традиционный. Так Брехта на российской сцене ставили давно, потом забыли. И даже интересно, что молодой режиссер Роман Феодори в своем спектакле вернул такого рода манеру прочтения Брехта.
Зрительский успех сопровождал спектакль Сергея Федотова, хотя он пытается открывать “Безрукого из Спокэна” теми же “ключами”, что и ирландские сюжеты Макдонаха. А это американская история, совсем другие герои. Достойно, но без особых открытий.
Если же говорить об открытиях, то таким открытием для меня, без сомнения, стало “Удивительное путешествие кролика Эдварда” Челябинского театра кукол режиссера Александра Борока и художника Захара Давыдова. Это отнюдь не домашняя радость. Я занимаюсь театром кукол, бываю на региональных фестивалях, таких, как “Петрушка Великий” в Екатеринбурге, “Мечта о полете” в Кургане и других. Давно не видел, чтобы в одном спектакле сошлось так много; во-первых – сам материал (сказку ДиКамилло никто не ставил на российской сцене), во-вторых – формат. Мы не делим “кукол” на большую и малую форму. “Удивительное путешествие…” – настоящая большая форма. В последнее время появилось много рукотворных, трогательных, милых спектаклей, рассчитанных на камерную аудиторию. Пример: “Вероятно, чаепитие состоится” Театра-студии “Karlsson Haus” из Петербурга. 20 детей вокруг стола, каждого ребенка можно заметить, дать конфету, стаканчик чая. Это замечательно. Но Борок и Давыдов пытаются создать зрелище, в котором сочетаются самые разнообразные чудеса театра: куклы всех систем, анимация, и настоящая литература. Это и история странствий сердца, и история воспитания чувств, взросления души. Композиция закольцована: маленькая девочка, через двадцать лет ставшая матерью, видит в кукольной лавке своего кролика, потерянного десятилетия назад. У меня в этот момент всякий раз (я видел спектакль не однажды) сжимается сердце.
– Вы могли бы сравнить “Путешествие кролика” и “Счастье” Андрея Могучего и Александра Шишкина в Александринском театре?
– Да, я мог бы сравнить два этих спектакля. Мы говорим: надо делать постановки, обращенные и к детям, и к родителям. На самом деле, их очень мало. Чаще всего на таких утренниках родители скучают. Здесь (кстати, “Кролика” надо смотреть детям постарше – не дошкольникам) я не раз наблюдал: приходит папа с малышом, малышу еще рано смотреть этот спектакль, а папа внимает действу как благодарный и заинтересованный зритель. Так же и “Счастье”. Оно обращено и к родителям, и к детям. На заседаниях Жюри шутили: не дать ли Шишкину премию как лучшему художнику театра кукол? В “Счастье” куклы входят в работу сценографа. Хотя там есть и видеоэффекты, и анимация. Но главное – оба эти спектакля очень серьезно размышляют на постоянно обсуждаемую тему: можно ли с детьми говорить о смерти. Эта тема решена в обоих спектаклях очень сердечно и очень художественно. Важно, что такие мастера, как Борок и Давыдов, Могучий и Шишкин, делают свои постановки с молодым ощущением жизни.
– Им хочется, чтобы через знакомые по мультикам и страшилкам образы, преображенные в современную театральную эстетику, дети восприняли “старые” чувства. Многих эта форма отшатнула.
– “Счастье” показалось массовой культурой, но дух дышит, где хочет. Мне кажется, одна из сильных сторон спектакля – адаптация, использование того, что происходит за стенами, для искусства.
– Мы беседовали с Алексеем Владимировичем Бородиным, который был взволнован “Счастьем” и отмечал, что воспринял его как прорыв и радостное событие, прежде всего, как успех детского спектакля на большой сцене. Причем спектакля, говорящего о сущностных, важных темах – любви и смерти.
– От “Счастья” исходит особая, творческая энергия. Мы в последнее время видим много супер-профессиональных работ, но работ усталых. Все-таки театр должен возбуждать, рождать эмоции. Так было на “Счастье”, на “Удивительном путешествии кролика Эдварда”, на “Чайке” Юрия Бутусова. Но “Чайка” – это тотальная режиссура, абсолютно авторское высказывание.
– Традиционный вопрос: почему из года в год на “Маску” приезжают одни и те же коллективы?
– В историческом плане возраст “Маски” – 18 лет – не такой уж большой. Существуют театры-лидеры, стабильно работающие на высоком уровне. Есть художники, сумевшие создать авторские театры. Как Сергей Федотов в Перми. В Ярославле недавно началась новая жизнь в Театре имени Федора Волкова – сегодня там работает Евгений Марчелли. Обозначились некие точки на карте России. Их может быть десять. Я не считаю, что “Маска” кого-то не замечает. Не так давно я проехал по театрам Дальнего Востока и понял, почему их нет на фестивале. Хотя в прошлом году в программе был “Малыш” Хабаровского ТЮЗа в постановке Константина Кучикина. Но почти полное отсутствие этого региона в афише – объективная реальность.
– Согласна с вами. У меня схожие впечатления от поездки по Дальнему Востоку.
– Мне кажется, что “Маска” не только отбирает, она задает некие критерии.
Это очень большая работа.
– В последнее время проходит множество лабораторий драматургов, режиссеров. Важно, что на лаборатории ездят московские и питерские молодые режиссеры. Пока, однако, эта работа не слишком результативна.
– На последней “Маске” представлено два молодых имени: Дмитрий Егоров и Роман Феодори. Оба много работают за пределами столиц.
– До сих пор ведутся разговоры: “Не стоит ли разделить “Маску” на две: столичную и региональную”.
– Приведу аналог. В свое время “ТЭФИ” разделили на премию столичного ТВ и “ТЭФИ-РЕГИОН”. Когда телевизионщики из Красноярска или Екатеринбурга попадали на Национальную премию – это становилось для них грандиозным событием.
Когда премия становится региональной – это домашняя радость. Нельзя устраивать резервации. Другое дело, что должно быть несколько сильных региональных фестивалей. Как “Ново-Сибирский транзит” или “Реальный театр”. Их надо поддерживать. Но свести “Маску” к “Московской премьере” или фестивалю “Москва – Петербург соревнуются” – неправильно.
Тем более что в истории “Маски” были заслуженные победы. Такие, как “Буря” Бориса Цейтлина, “Двойное непостоянство” Дмитрия Чернякова, “Гроза” Льва Эренбурга, “Дядюшкин сон” Михаила Бычкова, победы в частных номинациях.
– Работа в Жюри очень тяжелая, изматывающая. Вы считаете ее полезной для себя?
– Очень полезной. Я благодарен “Маске” за приглашение.
Во-первых, ты видишь панораму российского театра. “Маска” – это зеркало, поставленное перед сезоном. Можно на зеркало пенять, но мне кажется, картина объективна. Во-вторых, очень правильно, что в Жюри собираются представители разных театральных профессий, режиссеры, художники, критики. Мы часто смотрим на одно и то же явление по-разному, разными глазами.
– А это не создает лишних сложностей?
– Сложности создает, но не думаю, что они лишние. Важно уметь слушать и слышать друг друга.
– Как меняется театр в последние годы?
– Театр становится разнообразнее. Допустим, театр “АХЕ”, традиционно присутствующий в номинации “Эксперимент”: какое-то время назад казалось, что это особая, штучная, эстетика. Сейчас мы видим, как технологии “АХЕ” входят в самые разные спектакли, и драматические, и музыкальные. Эксперимент становится мейнстримом. Театр все чаще обращается к современной драматургии. Меняются поколения, появляются новые лидеры. Это очень важно.
– Вас не смущает количество спектаклей офф-программы “Маски”?
– Мне как раз очень нравится обилие событий. То, что была возможность увидеть два спектакля Кристиана Люпы – это просто счастье театрального критика. Такая глубина, такая тонкость актерского существования, такая серьезность задач. Панораму театра не охватить одной только конкурсной программой.
У меня ощущение, что “Маска” работает как министерство театра. Она собирает информацию, подготавливает выездные акции, устраивает семинары и “круглые столы” и, в конечном счете, создает систему ценностей.
 
 
Беседовала
Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ
«Экран и сцена» № 7 за 2012 год.