Если попробовать вычислить какую-то общую тенденцию, найти вектор, по которому движется сегодняшнее кино (как это часто делали критики в прежние времена), исходя из фильмов Берлинале-2021, в основном, конкурсных, ничего не получится. Здесь “все кричали свое”, как писал когда-то о первых впечатлениях о школе маленького Филипка Лев Толстой. Объединяло, пожалуй, лишь то, что все кино было актуальным (или скрывалось под маской актуальности).

Здесь можно влюбиться в андроида (“Я твой человек” Марии Шрадер), не узнать/перепутать с кем-то близкую подругу (“Колесо фортуны и фантазии” Рюсуке Хамагути), мужу выложить в инстаграм порно с женой (“Неудачный секс, или Сумасшедшее порно” Раду Жуде), надеть на “учителя в красном шарфе” нелепую шапчонку и поболтать с ним об однополом сексе (“Господин Бахманн и его класс” Марии Шпет)…

Все смешалось в Доме мирового кино, когда можно сидеть/лежать у себя в гостиной/спальне на кресле/диване, делая вид, что находишься в Сандэнсе, Роттердаме или Берлине. Смотреть жесткое порно – не с порносайта, а с большого конкурсного экрана фестиваля “большой тройки” – 71-го Берлинского, первая фаза которого проходила с 1 по 5 марта в дистанционном формате.

Секс в “Неудачном сексе, или Сумасшедшем порно” румына Раду Жуде, задавшем бодрый тон Берлинале-2021, был, кстати, вполне удачным, чему зрители стали свидетелями в течение начальных кадров фильма. Локдаун у Жуде (фильм снимался в разгар первой волны пандемии) превращается в карнавал, где неотъемлемой принадлежностью становится маска – главный символ ковидной эпохи.

Раду Жуде, стоящий особняком от румынской “новой волны” в лице ее лидеров, трех “К” – Кристи Пую, Корнелиу Порумбою и Кристиана Мунджиу, немногословных, сдержанных минималистов, не любящих внешние эффекты, – напротив, любит эпатировать, удивлять, экспериментировать, провоцировать и… много говорить. При этом делать так же, как они, социально ориентированное кино. Часто смешное. А больше всего он любит смешивать, почти сумбурно, все и вся, театральность и документальность, компьютерные эффекты и обнаженные киноприемы, сатиру и морализаторство, драму и комедию.

Героиня “сумасшедшего порно” в яркой театральной маске, совершающая сексуальное буйство, неожиданно превращается у Жуде в скромную училку Эми в сереньком пиджаке и юбке ниже колен, в обычной медицинской маске под подбородком. Она теряется в толпе таких же, как она, простых жителей современного Бухареста.

Ее долгий проход по улицам города в попытке решить по телефону проблему с порнороликом заставляет нас переключить внимание от нее самой на дома, афиши, витрины, марки автомобилей, названия магазинов, перебранки в супермаркетах, неправильную парковку, – на все, что составляет суть жизни современного города и что очень для нас узнаваемо. В этом сумасшедшем большом городе все кричат, шумят, спорят, забывают надевать маски и держать социальную дистанцию, несмотря ни на какой локдаун.

Вторая часть фильма, условно состоящего из трех частей, словно напрочь забывает об училке с ее порно. Она представляет собой что-то вроде озвученного алфавита на тему современной Румынии, где буквы А, Б, В и так далее являются первыми буквами терминов, к которым прилагаются разнообразные иллюстрации. Скажем, понятие/термин “Румынская революция” на экране представлено исторической хроникой и бутылкой вина под этим названием. В ход идет все: статистика, архивы, исторические анекдоты, монашки в церкви, распевающие патриотические песни…

Третья часть безумного карнавала – родительское собрание в элитной школе, возвращающее нас к учительнице Эми, которой не удалось остановить распространение порно в интернете. Естественно, что обсуждение порноролика превращается у Жуде в актуальную политическую дискуссию.

Провокационное, шумное “Сумасшедшее порно” Раду Жуде, заставляющее с грустью вспомнить тихое, уникальное кино “новой румынской волны”, тем не менее, несомненно явилось самым ярким фильмом конкурса, признанным большинством критиков и жюри лучшим и справедливо получившим главный приз фестиваля – “Золотого медведя”.

О “странностях” и, видимо, сложностях отбора в эпоху локдауна свидетельствует очевидная географическая разбалансированность конкурсной программы, состоящей всего из 15 фильмов, что меньше, чем обычно. Страну-хозяина в нем представляли целых пять картин – помимо уже названных фильмов “Господин Бахманн и его класс” и “Я твой человек”, это “Фабиан, или Поход к собакам” Доминика Графа, “Что мы видим, когда смотрим на небо?” Александра Коберидзе (Германия/Грузия) и “Рядом”, режиссерский дебют известного актера Даниэля Брюля. Францию – три фильма. Это “Альбатрос” Ксавье Бовуа, “Ящик памяти” Жоаны Хаджитомас и Халила Жорейже и “Маленькая мама” Селины Сьямма.

Полузабытое кино Венгрии, одного из лидеров бывшей социалистической кинематографии, представили (что уж совсем неожиданно) сразу два фильма – “Лес, я вижу тебя везде” Бенедека Флигауфа и “Естественный свет” Денеша Надя. Но если новаторская минималистская картина Флигауфа, своеобразное собрание скетчей – человеческих “маленьких трагедий”, напряженных парных диалогов – действительно, заставляет говорить о возрождении венгерского кино, то присутствие в конкурсе достаточно традиционной и во многом вторичной военной драмы Денеша Надя не так уж обязательно.

Немногие оставшиеся места в конкурсе поделили между собой, помимо Румынии и Японии, Южная Корея (“Вступление” Хон Сан Су), Иран (“Баллада о белой корове” Бехташ Санаиха и Мариам Могхаддам) и Мексика (“Полицейский фильм” Алонсо Руиса Палашиоса).

Российских фильмов в большом конкурсе не было, но они попали в другие программы. Это дебют арт-фотографа Юлдус Бахтиозиной “Дочь рыбака” (“Форум”) и анимационная короткометражка Саши Свирского “Вадим на прогулке” (конкурс короткого метра).

 Под маской современного актуального кино, как выясняется, может скрываться все, что угодно. Например, ромком Марии Шрадер “Я твой человек”, где Марен Эггерт сыграла ученую даму из берлинского Пергамского музея, – в ее дом поселили в порядке эксперимента красавца-андроида (Дэн Стивенс). За довольно скромное исполнение главной роли в этом трогательном фильме актриса получила приз.

Кстати, теперь приз “за лучшую актерскую работу”, который в старом добром кино на старых добрых фестивалях вручался отдельно мужчинам и отдельно женщинам, стал “объединенным”. Он, следуя велению времени и гендерной революции, может вручаться либо мужчинам, либо женщинам, либо “третьему” полу.

Второй актерский приз (“за лучшую роль второго плана” – тоже объединенный) достался актрисе Лилле Кицлингер, блестяще солировавшей (почти) в одном из сюжетов камерной драмы Бенедека Флигауфа “Лес, я вижу тебя везде”.

Под маской актуальности прячется и изящный, интимный, стильный черно-белый фильм; не фильм – эскиз, набросок знаменитого корейца Хон Сан Су “Вступление” о неопределенности, недосказанности в жизни и в судьбе юноши, родители которого разведены. Хон Сан Су как бы начинает что-то рассказывать, но никогда не заканчивает, и сон здесь не отличается от яви. (Картина получила приз “за лучший сценарий”.)

Перекликается с корейской лучшая, на мой взгляд, картина берлинского конкурса, “Колесо фортуны и фантазии”, поставленная прославленным японцем Рюсуке Хамагути, награжденная вторым по значимости призом Берлинале – Гран-при. Три интимные новеллы рассказывают о трех удивительных случаях, совпадениях и о странностях любви. Первый сюжет – запутанный любовный треугольник. Второй – история неудачного соблазнения и предательства бывшей студенткой своего немолодого преподавателя. Третий – случайная встреча двух давних подруг, где одна, возможно, ошибается, а вторая, возможно, не узнает или делает вид, что не узнала.

Ну, и, конечно, суперактуальна трехчасовая документальная лента об “учителе в красном шарфе”, который ходит посередине зала, “где все кричат свое”. Этот вечно небритый Бахманн в видавшей виды шапчонке, бывший хиппи и левак, свой среди своих – юного поколения многонациональной новой Германии. Класс господина Бахманна в школе для эмигрантов представляет собой пестрое собрание галдящих, кричащих, спорящих, но вполне мирно сосуществующих болгар, турок и даже русских ребят. С ними господин Бахманн обсуждает как с равными, что детей вполне устраивает, вопросы толерантности и религии, современности и истории, карьеры и секса. А больше всего просто музицирует.

Несмотря ни на какие запреты, условности, ограничения – пандемические, религиозные, политические – безумный, безумный, безумный, безумный мир на экране Берлинале, закрытый/прикрытый ковидными масками, существует во всей своей странности и непредсказуемости.

Жизнь продолжается.

Евгения ТИРДАТОВА

«Экран и сцена»
№ 6 за 2021 год.