Долгая жизнь Вишневого сада

Фото Ю.БАРЫКИНА
“Ровно 111 лет назад – в августе 1903 года – произошло драматическое для всей мировой культуры событие: продажа вишневого сада в одноименной пьесе А.П.Чехова”. Так написано в пресс-релизе новой выставки в Театральной галерее на Малой Ордынке, филиале ГЦТМ имени А.А.Бахрушина. Педант, возможно, начнет придираться: что за странный юбилей, состоящий из трех единиц? И почему событием названа не дата написания Чеховым великой пьесы, а сам факт продажи сада? Едва переступив порог галереи, посетитель увидит таблицу расчетов и цифр: общую стоимость имения, сумму, которую можно было получить, если заложить недвижимость в банк под проценты, что представляла собой эта сумма в начале прошлого века (300 рублей в месяц), и т.д.
Однако эти расчеты, по сути, имеют косвенное отношение к концепции выставки “Вишневый сад. Продан!”, ставшей попыткой художницы Василины Овчинниковой представить свою интерпретацию истории пьесы, “поставить” визуальное действо без слов, используя фонды музея.
Первый зал – прекрасное видение сада: Александр Иванишин своими фотографиями, покрывающими стены, создает иллюзию цветущего пространства. С вишневых деревьев как будто сыплются на пол белые лепестки, опадают засохшие листья. А в центре зала – макет Давида Боровского к “Вишневому саду” Ю.П.Любимова, поставленному в Афинах (1995).
Из сада мы попадаем в гостиную Раневской. Здесь главным экспонатом становится стол, на скатерти вокруг стеклянной вазы с изумительной красоты букетом разместятся блюда со спелой вишней и стаканы с вишневым компотом. На фоне старинной кафельной печки (она выглядит, как настоящая, но, так же как и сад, – большая фотография) – еще один макет, небольшой, но значимый, ведь автор декораций Виктор Симов делал их к первой постановке пьесы в Художественном театре в 1904 году. Как известно, Антон Павлович видел репетиции спектакля. Премьеру приурочили к именинам драматурга – 17 января. На спектакль Чехов боялся идти и появился в театре лишь в третьем антракте. “Было беспокойно, в воздухе витало что-то зловещее”, – вспоминала Ольга Книппер. Жить писателю оставалось меньше полугода. “Антон Павлович умер, так и не дождавшись настоящего успеха своего последнего благоуханного произведения”, – с горечью констатировал К.С.Станиславский в “Моей жизни в искусстве”.
Впрочем, экспозиция строится не по хронологическому принципу. Поэтому так недолог путь от Симова к Левенталю. Макет и эскиз Валерия Левенталя к знаменитому “Вишневому саду” – важный акцент. Постановка А.В.Эфроса 1975 года в Театре на Таганке вписана в историю как один из лучших спектаклей по этой пьесе. “Мысль о конце века… о свалке истории не заключает спектакль, а заранее предваряет его, вынесена в эпиграф. Что торги, когда останки жизни уже свалены в кучу посреди голой сцены: милые стульчики из детской и могильные ленты и венки, их бумажные цветы и не думают выдавать себя за вишневые деревья”, – писала Майя Туровская в статье “Дуплет в угол”. Возможно, было бы правильным поместить рядом фотографии, запечатлевшие Аллу Демидову – Раневскую, Владимира Высоцкого – Лопахина (эти фотографии имеются, но в соседнем зале и неизбежно теряются рядом со сценами из спектаклей других театров).
В третьей комнате нас ждет инсталляция последнего акта последней пьесы Чехова. Зачехленная мебель, “многоуважаемый” шкаф, наполовину задернутый белой тканью, чемоданы и шляпные коробки, перевернутые венские стулья. Стены сплошь увешаны фотографиями. Среди них – сцены из спектакля Галины Волчек (в редакциях разных лет). Запечатлен момент, когда Раневскую в “Современнике” сыграла Алиса Фрейндлих. Хотя большинство театралов видело в этой роли Марину Неелову.
Одна стена отдана “Вишневому саду” Ленкома в постановке Марка Захарова, другая – двум постановкам Льва Додина. Спектакль 1994 года вызывал когда-то жаркие споры. Инна Соловьева писала: «“Вишневый сад” поставлен сухо, но этот спектакль держится убежденной разумностью чтения… Додин переносит новизну трактовки с центра на периферию, на частности. Если только частность такая Раневская у Татьяны Шестаковой, измученная стыдом того, что брошена, обобрана, стыдом безденежья… такой вот Гаев, которого Сергей Бехтерев играет немолодым человеком, отдающим себе отчет в безвыходности положения». Через двадцать лет Лев Додин возвращается к пьесе, создавая новую версию, новую трактовку “Вишневого сада”.
О недавней премьере “ЭС” писала. В роли Раневской – Ксения Раппопорт, в роли Лопахина – Данила Козловский. Москвичам еще только предстоит увидеть додинский “Вишневый сад” на фестивале “Сезон Станиславского” в декабре нынешнего года.
Выставку завершает пустое пространство с голыми стенами и полом, покрытым щепками и опилками. От всей обстановки усадьбы уцелела лишь потемневшая, треснувшая картина, как будто забытая хозяевами. Вот все, что осталось от вишневого сада. На одной из стен те же цифры, что и в прологе экспозиции.Фото Ю.БАРЫКИНА

Василина Овчинникова (сегодня она главный художник Бахрушинского музея) так объясняет появление этих расчетов: “Выставка похожа на современную жизнь, где зачастую цифры превалируют над чувствами. Пройдясь по экспозиции, человек должен определиться, что для него важно. Важен ли этот сад? И почему важен?”
“Мы знаем много лишнего”, – говорила Маша Кулыгина, в девичестве Прозорова, героиня другой великой пьесы А.П.Чехова. Критик, попавший на вернисаж, получает богатую пищу для раздумий, мысленно спорит с создателем выставки. Быть может, стоило уделить больше внимания первому спектаклю Художественного театра? Невольно вспоминался замечательный двухтомник Галины Бродской “Алексеев-Станиславский, Чехов и другие. Вишневосадская эпопея”. Для Любимовки, где автор пьесы черпал вдохновение и находил прототипы своих героев, не нашлось места в экспозиции. В гос-тиной Раневской думаешь о том, как было бы интересно создать галерею портретов исполнительниц главной роли, начиная с Ольги Книппер (позднее главную героиню во МХАТе играли Алла Тарасова, Ольга Андровская)…
Видимо, сознательно, для выставки отбирались фотографии, посвященные недавней истории “Сада”. Отчего же тогда не нашлось места для Ренаты Литвиновой, возможно, самой неожиданной Раневской в спектакле Адольфа Шапиро в МХТ? На выставке есть макеты Эдуарда Кочергина и Марта Китаева к спектаклям БДТ и таллиннского Молодежного театра (оба поставлены Адольфом Шапиро), но нет эскизов Давида Боровского с его удивительным и многозначным решением “Вишневого сада” в Художественном театре.
Однако, это частное мнение. Ведь тема “Сада” необъятна. Ее хватило бы не на одну выставку. Тем более что “Вишневый сад” на Малой Ордынке – лишь часть проекта. 22 и 23 августа в другом филиале ГЦТМ – Театральном салоне на Тверском бульваре состоялась научная конференция “Последняя пьеса А.П.Чехова в искусстве ХХ-ХХI веков”, где собрались исследователи творчества классика из разных городов России с докладами о поэтике и интерпретациях чеховского шедевра.
Музей Бахрушина настойчиво ищет новые формы. Можно вспомнить интересные опыты прошлого сезона – “Камень. Ножницы. Бумага” Лаборатории Дмитрия Крымова, “Предметы N*” Веры Мартыновой, “Выход в театр” (фотоинсталляция в ГУМе к юбилею “Золотой Маски”, созданная Александром Боровским и Александром Иванишиным). Экспозиция “Вишневый сад. Продан!” – продолжение поисков вариантов, как оживить, одухотворить театральную историю.
Безошибочно выбрано “место действия”. Ведь, прежде чем оказаться в театральной галерее, мы входим на территорию Дома-музея А.Н.Островского (здесь родился великий драматург) и попадаем в чудесный сад с цветниками. У входа на выставку нельзя не полюбоваться кустами белых гортензий. Удостовериться в том, что не все продано.

Екатерина ДМИТРИЕВСКАЯ
«Экран и сцена», № 16 за 2014 год.