2020 год останется в истории театра как один из самых сложных: пандемия и закрытие театров, кинотеатров и концертных залов по всему миру вряд ли пройдут бесследно для деятелей искусства, и театральный мир еще долго будет приходить в себя после вынужденного простоя. Но есть у всего этого и обратная сторона. Резкое изменение условий жизни и работы оказалось для многих стимулом к поиску новых форм и форматов творчества.
Одним из ярких театральных онлайн-проектов минувшего сезона стал скринлайф-сериал (сборник коротких историй, действие которых происходит на экране мобильных телефонов) @iDaPushkin, придуманный артистами Театра МОСТ.
Создатель проекта Илья Кожухарь рассказал о том, как пришла идея перенести Пушкина в наше время и подружить его с Дантесом, и что из этого вышло.
– Как возник проект “АйДаПушкин”? Это случилось благодаря карантину?
– В первые дни карантина я ехал в автобусе, и меня осенило, что было бы любопытно провести параллель между пушкинской самоизоляцией в Болдине и тем, что происходит сейчас. До этого я уже работал с форматом скринлайф, мы с моей подругой и соавтором делали сценарии для Тимура Бекмамбетова, который этот формат и придумал. Как-то сама собой родилась мысль дать Пушкину айфон в руки и посмотреть, что из этого получится.
– Почему именно Пушкину? Только из-за твоего внешнего сходства с ним или есть и другие причины?
– Тут несколько моментов. Внешнее сходство – конечно. Но еще и давнее желание поработать с таким, не могу даже подобрать слово, глубоким, весомым, невероятным персонажем! Все ожидания оправдались – это невероятный кайф – погружаться в игру и взаимодействовать с Пушкиным. Еще одной причиной стало идеальное совпадение болдинской истории с нынешними реалиями.
– Как происходил подбор актеров и персонажей?
– Все актеры сериала – мои ближайшие друзья, люди, с которыми я много лет работаю в МОСТе и на других проектах, поэтому у меня даже вопроса не возникало, с кем это воплощать. Кроме того, года полтора назад мы с Леонидом Семеновым, играющим Дантеса, обсуждали какие-то сценарии, и тогда совершенно внезапно родилась идея дружбы Пушкина и Дантеса. Это было придумано в виде серии короткометражек, в каждой из них Дантес случайно убивает Пушкина, сам того не желая, – такой абсурд. В тот момент не сложилось, а теперь идея не только пригодилась, но и стала одной из основных сюжетных линий.
– Как пишется сценарий? Это полностью твое творчество или остальные актеры тоже принимают участие?
– У меня был пилот, который написался сразу. Потом мы собрались с Юлией Вергун (она играет Натали) и Леонидом Семеновым и стали штурмить на тему того, какие параллели между пушкинским временем и современностью мы бы хотели увидеть, что может происходить с нашими героями. И напридумывали: хорошо бы, чтобы Натали и ее маму поймали за нарушение режима самоизоляции, хорошо бы, чтобы в комментарии пришел Гоголь и начал тему сжигания рукописи… Появился определенный набор идей. Затем уже я постарался привести все эти идеи в формат сериала в соответствии со сценарными законами – полноценный сезон с развернутой сюжетной аркой. Таким же образом мы пишем второй сезон, его планируем выпустить в начале осени, надеемся, что и третий тоже.
– Несмотря на то, что сериал вышел легким и веселым, чувствуется глубокое знание материала – и биографии, и писем, и произведений. Ты целенаправленно изучал жизнь и творчество Пушкина или эти знания уже имелись?
– Конечно, я готовился. Оказалось, что творчество Пушкина я знаю гораздо хуже, чем думал. Пришлось закопаться в переписку и дневники.
К счастью, опубликована прекрасная болдинская переписка Пушкина с Натали, Плетневым, Вяземским. Часть материала мы взяли оттуда. Понимали, что от чего-то придется отказываться, тут будет художественный вымысел. Например, известный факт – мать Натали требовала приданое и без этого не соглашалась на свадьбу, а мы докрутили к концу первого сезона, что, на самом деле, это было желание самой Натали. Да, исторически это не так, но так требовало художественное развитие истории, получалось острее.
– Как думаешь, Пушкин оценил бы вашу работу?
– Он бы очень смеялся, я уверен! Судя по всему, он был тот еще оторва и забияка. Я влюбился в него как в человека.
– Были какие-то особенно поразившие тебя открытия в биографии или творчестве Пушкина?
– То, как в нем сочетается, казалось бы, несочетаемое. Когда он, с одной стороны, пишет “я помню чудное мгновенье”, а с другой – “M-me Kern <…> с помощию божией я на днях у*б”. И ты сразу осознаешь весь объем личности!
Конечно, поражает количество произведений, написанных в болдинский период – более тридцати стихотворений, “Повести Белкина”, “Маленькие трагедии”, окончание “Евгения Онегина”, сказки…
Невероятный пласт матерной поэзии раньше проходил мимо меня. Оказалось, что это очень смешно – резко, жестко, современно, грубо, пошло, невероятно! И когда ханжи в белых пальто приходят в комментарии, и начинается: “что вы трогаете наше все!”, хочется познакомить их с этим аспектом творчества Пушкина.
– И много таких приходит?
– К счастью, нет. Я был уверен, что нас будут закидывать вонючими предметами. Но, видимо, те, кому не нравится, просто уходят по-английски. Остаются те, кто заценил.
– Нет желания перенести эту историю в офлайн? Например, на театральную сцену?
– Конечно, мы все люди театральные, поэтому нам это было бы интересно. Но делать из этого водевиль не хочется. Может, что-то и придумается, но точно не на том материале, который есть сейчас.
Сейчас наше главное желание – максимально поснимать. Не исключено, что в какой-то момент решим перейти из скринлайфа в другой формат и снимем нечто более классическое. Но сама эта постмодернистская игра в Пушкина в настоящем времени меня очень занимает. Там еще огромный потенциал.
– Можно немножко спойлеров? Чего ждать во втором сезоне?
– Он будет посвящен свадьбе. Вернее, сразу двум свадьбам – Пушкина с Натальей Николаевной и Дантеса с Анной Керн. И я ручаюсь за появление двух новых героев – это Миша Лермонтов и Коля Гоголь.
– Ты ощущаешь просветительскую миссию своего проекта?
– Я бы не назвал это просвещением, но какую-то заинтересованность он пробуждает. Иногда в комментариях пишут: “спасибо, захотелось перечитать”. Или “в школе не любили, а теперь полюбили”. Или кто-то из школьников признается, что Пушкина терпеть не мог, а теперь зачитался. Но в такой момент я сразу вспоминаю, сколько мы всего насочиняли… Конечно, хорошо, если кто-то отправится читать, узнавать новое. Плюс у нас есть задумка после окончания сериала сделать документальный проект с теми же героями и пояснениями, где мы приврали, а где историческая правда.
– У тебя есть ощущение, что проект удался?
– Да, я очень доволен первым сезоном, тем, как все получилось. Мы пока не стали так популярны, как Лапенко или Горбачева, но, возможно, все еще впереди. Я точно знаю, что мы сделали качественный контент и на уровне мини-сериала можем потягаться со всем, что сейчас выходит в России. Главное, мы оказались интересны зрителям.
– Побывав почти в шкуре Пушкина, ты можешь ответить на вопрос: почему Пушкин – наше все?
– Сложный вопрос… Наверное, потому, что Пушкин – это и литература, и русский язык одновременно. Даже сейчас мы во многом говорим так, как он впервые стал это делать. И хотя язык меняется, пушкинский слог живее всех живых. К тому же он ведь и проза, и поэзия, и драматургия одновременно. Действительно – все!
– Ты следил за онлайн-деятельностью других театров во время самоизоляции? Были какие-то интересные тебе проекты?
– У МХТ очень обаятельная история – “Сладкий мед”. В нашем МОСТе делали симпатичные вещи – и чтения для детей, и актерские зарисовки для взрослых. Главное, что никто не унывал. Все искали, пробовали. А что еще оставалось?
– Как думаешь, сложно будет театрам вернуться к нормальной жизни?
– Я пока не очень понимаю, как мы будем играть на половину зала. Любой актер скажет, что работать на полупустой зал сложнее, чем на полный, потому что энергетический обмен получается не в нашу пользу.
Конечно, хочется верить, что все изголодались, соскучились по театру.
Интересно, что будет дальше. Какие гарантии, что все это не произойдет еще раз? Мне очень нравится книжка Юваля Харари “Краткая история человечества”. Он пишет, что многое из того, что происходило в истории человечества, было лишь одной из маловероятных линий развития событий. То же самое с этим вирусом. Кто год назад мог представить, что наша жизнь так изменится? Мы могли предположить все что угодно, но только не это.
– Ты по первому образованию психолог. Расскажи о взаимодействии двух твоих профессий – актерства и психологии. Они мешают или помогают друг другу?
– Пятнадцать лет назад я поступил на психфак МГУ, отучился, параллельно играя в МОСТе, и только в прошлом году официально получил актерское образование. Это был долгий путь, какое-то время это все категорически друг другу мешало. Сначала я думал, что буду психологом, пошел в аспирантуру, бросил аспирантуру, потому что занимался только театром. Теперь, наконец, две моих профессии соединились, и в Выс-шей школе сценических искусств Константина Райкина, где я сам учился, я преподаю психологию для актеров. Это моя личная авторская программа. Мы со студентами с помощью психологических теорий учимся разбирать роли. Я взял систему Станиславского и дополнил ее различными психологическими теориями – Фрейдом, Хорни, Леонтьевым и так далее. Получилось, что актеру есть, на что опереться при разборе роли. Потому что Станиславский написал, что нужно найти сверхзадачу, а как это сделать, не объяснил. А я предлагаю классификацию. Условно – десять типов невротических потребностей – это десять вариантов сверхзадач. Такие ключики очень помогают, особенно на первом-втором курсе, когда еще опыта человеческих отношений немного. И мне самому это помогает писать, потому что в сценарном мастерстве все это работает точно так же.
– Когда можно будет увидеть тебя на сцене?
– Сезон в МОСТе открывается в конце августа. Я участвую в спектаклях “Сирано” и “Как важно быть серьезным”. Так что милости просим!
Беседовала Маша ТРЕТЬЯКОВА
«Экран и сцена«
№ 16 за 2020 год.