Венецианский экспромт

Фото с сайта театра
Фото с сайта театра

Карло Гольдони, как известно, зовут итальянским Мольером и считают автором, офранцузившим национальный театр. В 1762 году, в 55 лет, прославленный драматург, автор несметного количества пьес, оперных либретто и прочих произведений, устав от соперничества со своим врагом Карло Гоцци, уступает ему первенство на венецианской сцене и отправляется искать признания в Париж, на родину своего кумира. Но крупного успеха во Франции добьется только одна его пьеса, зато он получит от короля пожизненную пенсию и должность учителя итальянского при двух принцессах. Гольдони переживет революцию, а вместе с ней полное забвение, и умрет в глубокой старости, в нищете, так и не повидав свою любимую и неблагодарную родину.

Но все это потом, а пока, в последний день венецианского карнавала и накануне отъезда автор прощается с публикой в специально для этого написанной пьесе, веселой и в то же время глубоко печальной, которая так и называется – “Один из последних вечеров карнавала”. По сюжету, хозяин ткацкой мастерской сеньор Замария зовет на ужин друзей и коллег, чтобы проводить в далекое путешествие художника по тканям Анзолетто, искусного мастера, недооцененного в Венеции и уезжающего работать в Москву. В образе Анзолетто Гольдони вывел самого себя, что особенно чувствуется в его финальном обращении к публике: “Где бы я ни был, имя моей несравненной Венеции всегда останется со мной. ПризнАюсь вам, что покидаю ее с разбитым сердцем, и никакой успех не искупит боль разлуки с теми, кого я люблю”. Тут слышится обида автора на зрителей, на их непостоянство, однако движет им отнюдь не сведение счетов, а желание расстаться по-хорошему.

Гольдони прощается не только с публикой, но и со своим языком, со своими персонажами. Как потом окажется – тоже навсегда, ведь в парижском Театре итальянской комедии, куда он приглашен, комедия характеров не будет востребована, и ему придется писать сценарии для комедии дель арте. Вокруг Анзолетто крутятся знакомые по прежним пьесам типажи: прожига и паяц Момоло, молодящаяся старуха, опытная интриганка, муж-подкаблучник, пара вздорящих, но неразлучных молодоженов, недотрога, циник – всего 12 героев. Каждый из вроде бы ходульных комических характеров оживлен неожиданной чертой, дающей объем, а диалог скачет от непристойности к высокой патетике, удивляя спонтанностью. Итак, все собираются на прощальный ужин, едят, играют в карты и танцуют, а тем временем решаются дела и переплетаются судьбы.

В 2019 году эту полузабытую пьесу извлек на свет Клеман Эрвье-Леже, один из самых заметных режиссеров поколения сорокалетних, ученик Патриса Шеро, сосьетер театра “Комеди Франсез”. Премьера состоялась прошлой осенью на сцене парижского театра “Буфф дю Нор”. Спектакль успели отснять и недавно показали по каналу France 5 (запись доступна до апреля 2021 года). Пьеса сразу привлекла всеобщее внимание: отсутствие действия, групповой портрет определенной социальной среды, ансамблевая игра и постоянное “В Москву! В Москву!” заставило критику в очередной раз увидеть в Гольдони предшественника Чехова. Так было когда-то и с “Дачной трилогией” Джорджо Стрелера, для которого два этих автора существовали в одном поле, сходились и расходились на соседних орбитах, подсвечивая друг друга.

Может, оттого, что о путешествиях сегодня мы можем только мечтать, спектакль Эрвье-Леже так пленяет национальным колоритом и духом времени, старательно воссозданными. Место и эпоха узнаются безошибочно: вот слуги несут на белоснежную скатерть подсвечники и блюда с артишоками, откуда-то с улицы доносятся шум карнавала и итальянская речь, врываются маски в плащах, золотистый свет косо падает на потертые стены цвета охры (сценография Орели Маэстр). Гитара и виолончель аккомпанируют любовной песне, гости в изысканных костюмах эпохи танцуют рондо и гавот. Это Венеция, но не мистическая, авантюрная как в цветаевском “Приключении”, не блаженно-прекрасная, как в “Рассказе неизвестного человека” Чехова, а буржуазно-добропорядочная. Превыше всего здесь ценится честное дело, скрепленное правильным браком, так что даже самый последний вертопрах в финале женится, а злодейка раскаивается и выходит замуж. XVIII век с его сентиментальностью и морализаторством в этом спектакле и не пытается выдать себя за век XXI. Даже долгий поцелуй Анзолетто (Луи Бертелеми) и его возлюбленной Доменики (Жюльетт Леже) выглядит очень невинным. И все же в целомудрие этой пары режиссер подмешивает долю чувственности, как добавляет нехарактерного шика в домашний уклад ремесленников, а в их манеры – галантность. Гольдони обретает здесь явный французский акцент.

Фото с сайта театра
Фото с сайта театра

Эрвье-Леже точно ловит ритмы пьесы с ее переходами от суматохи, когда все срываются с места, бегают и кричат, к паузам, во время которых с мягким звуком виолончели на сцену проникает предчувствие невеселой судьбы, ждущей ее автора. В мире гольдониевской комедии ни одна эмоция не остается в подтексте. Недосказанности, тайне нет места в этой вселенной – какой уж там Чехов! Сплетни тут же разбалтываются, взаимное недовольство разрешается перебранкой, обида изливается потоком упреков, а счастливый поворот вызывает восторг.

Влюбленная старуха (Мари Дрюк) делает признание юноше, выслушивает в полуобмороке его гневную отповедь, но тут же утешается с кавалером подходящего возраста. У скандальной Марты (Клеманс Буэ) весь вечер раскалывается голова, спирает дыхание, отнимаются ноги, но она первая рвется в пляс. Распущенный Момоло (Стефан Факко), прямой потомок Арлекина, задирает стыдливую недотрогу и запускает руки в декольте степенной дамы, но их мужья хохочут вместе с остальными. Всюду царят легкость, горячность, прямота, искренность и снисходительность к чужим причудам. Хозяин дома сеньор Замария (Даниэль Сан Педро) объясняет чопорной француженке, случайно попавшей на ужин: “Все это нормальные люди, только немного смешные”.

За месяцы карантинных трансляций из “Комеди Франсез” нам показали четыре спектакля по пьесам Гольдони в постановках разных лет. Среди прочих – замечательную “Преданную служанку” Жака Лассаля и очень смешных, гротескных “Самодуров” Жана-Луи Бенуа. Во Франции любят, прекрасно чувствуют “итальянского Мольера” и ставят не только его хиты, но умеют вдохнуть жизнь и в вещи второстепенные. “Один из последних вечеров карнавала” Клемана Эрвье-Леже – тому явное подтверждение.

Мария ЗЕРЧАНИНОВА

«Экран и сцена«
№ 15 за 2020 год.