Оптимистическая трагедия

• Кадр из фильма. “Цветы войны”В  российский прокат выходит картина Чжана Имоу “Цветы войны”, и это удивительное зрелище может быть рекомендовано к просмотру каждому кинематографисту, имеющему претензию на большой стиль. Российские режиссеры должны занять очередь за билетом в кинотеатр еще засветло, чтобы своими глазами увидеть, каково на самом деле кино о войне, о стране и ее прошлом, – кино, являющееся при этом чистой поэзией.
Скупо и сдержанно выписывает Чжан Имоу свою поэму о герое. Фильм длится два с половиной часа, но его действие почти не выходит за пределы одного-единственного места действия – убежища, найденного небольшой группой людей, спасающихся от резни. Нанкин, период японо-китайской войны. В стенах католического собора ищут спасение двенадцать девочек-учениц, двенадцать проституток из самого роскошного борделя в городе и американец-гробовщик. Апостольское число здесь, конечно же, не случайно – урок веры, милосердия и искупления будет преподан каждому.
Чжан Имоу обращается к самому мрачному эпизоду в истории Китая: улицы Нанкина полны мертвых тел, и нет в этом городе иной жизни, кроме как под страхом смерти. В открывающей сцене режиссер с каким-то поразительным спокойствием утверждает в кадре хореографию той давней войны. Улицы города пусты. Неумолимо, как рок, движется вглубь разрушенного китайского города японская армия: из-за одного горящего танка появляется другой, на месте десяти убитых солдат встают два десятка других, и это движение, кажется, не прервать, эту машину не остановить. Целая армия гонит по окровавленному городу стайку девочек – такое ощущение, что в этом мертвом месте только они и живы. Имоу не разворачивает панораму разрушения города, не рисует жанровых сцен, здесь нет вообще никого, кроме солдат и девочек. В его фильме насилие и невинность сталкиваются напрямую, лицом к лицу.
История разрушения города увидена глазами чужого: американец, которого играет Кристиан Бэйл, оказывается в самом центре описанного столкновения. Гробовщик, пьяница и, кажется, вполне ничтожное создание, он скоро станет проводником и спасителем двенадцати детей. Дети приведут его в католический храм, попросят его защиты, и перед нами развернется не драма выбора, а почти что античная трагедия рока, в какой выбор слишком велик, чтобы его осмыслить.
Грандиозная актерская работа Кристиана Бэйла – это мощнейшие колебания от слабости к силе, от ничтожности к героическому. В космогонии Чжана Имоу гробовщик Джон – бородатый, грязный, пьяный, торгующийся – эдакий юродивый. Он не трансформируется из подлеца в спасители. Он просто оказывается там, где ему предписано оказаться. Он и есть спаситель.
Как война увидена глазами гробовщика Джона, так и сам Джон увиден внимательными глазами одной из двенадцати учениц, девочки по имени Шу, чей негромкий голос изредка будет звучать за кадром, как обещание того, что кому-то все же удалось спастись. Взгляд Шу, сперва настороженный, теплеет с каждым кадром, и к концу истории он полон сочувствия к чужаку, вставшему на границе чьей-то жизни и смерти. Храм атакуют японские солдаты, и Чжан Имоу здесь довольно прямолинеен: солдаты желают смять этих девочек, лишить их невинности, и тогда город, наконец, падет.
А девочки, завершившие свой пробег по окровавленным улицам, увидевшие все самое страшное, что только может показать война, все же верят в чудо. Они сами и есть чудо – двенадцать чистейших жизней, которые во что бы то ни стало нужно сохранить. Они смотрят на горящие улицы через витражную розетку храма, через разноцветные стекла и это единственный цвет в почти монохромном, пыльном и закопченном мертвом городе. Чудо случится – страшное и прекрасное чудо жертвенности и милосердия. К воротам храма, как волной на берег, выбросит еще несколько жизней – женщин из городского борделя, красивых, сияющих, разодетых в цветные платья. Так выйдет, что скоро их тоже останется только двенадцать.
История спасения нанкинских девочек – великая притча о том, что должно, необходимо быть спасено в мире, где смерть неумолима, где война повсеместна, где отмирает все человеческое. Имоу вводит в повествование любопытного персонажа – японского военачальника, вежливого человека с умными глазами, любителя музыки, обещающего храму защиту. Его глаза однажды помертвеют, именно он придет для того, чтобы увести девочек на заклание солдатам. “Вы же культурный человек!” – закричит ему вслед гробовщик Джон, и не получит ответа. Двенадцать проституток отрежут волосы, снимут цветные платья и отдадут себя взамен своих названных сестер.
“Цветы войны” – настоящее, беспримесное кино большого стиля, созданное в поразительной простоте. Камерная, казалось бы, история, разыгранная практически по законам единства места и времени, похожа на сказку, на притчу, однако та война была на самом деле, и улицы Нанкина гнили в серой пыли. И где-то в другой точке мира танки гонят детей по разрушенным улицам. Взгляд девочки Шу сквозь разноцветные стекла не различает трупов, сваленных на улицах, страшных лиц и огня. Но он может разглядеть сестру в легкомысленно разряженной проститутке, или героя в пьяном грязном чужестранце. Под этим пристальным взглядом цвет рождается там, где все давно сожжено. Спасая девочек, гробовщик Джон, как бы чрезмерно это ни звучало, спасает бессмертную душу мира, его невинность, слабое дыхание его жизни. Все это действительно было бы похоже на сказку, когда бы не хотелось отчаянно верить – не все еще истреблено.
Дарья КОРОБОВА
«Экран и сцена» № 15 за 2012 год.