Все пострадали

 

• Кадр из фильма “Жить”Фильмы Василия Сигарева уже стало принято называть страшными сказками – и если в случае с картиной “Волчок” это было не так распространено, то “Жить” определяет как сказку чуть ли не каждый третий, кто об этом фильме пишет. Тенденция интересная – и дело, похоже, вовсе не в том, что режиссер родом с Урала, а словосочетание “уральский сказочник” выигрышно смотрится. А в том, что фильм “Жить” действительно страшный – и если определить три простых и жутких истории, из которых он составлен, как сказку, становится проще от них защититься, отключиться, не воспринимать как правду и после фильма не набирать судорожно телефоны родных, проверяя, все ли с ними в порядке. Но вторая картина Сигарева все-таки не сказка. “Жить” грозно напоминает о том, что все мы внезапно смертны и что боль от потери близких поначалу непереносима – напоминает с почти документальной реальностью, в которую вносит поэтический оттенок чудесная камера Алишера Хамиходжаева. Сигарев пугает, и это страшно, он причиняет боль, и это больно – но выхода из этого страха, возможности совершить прорыв, заглянуть за предел боли не дает.
То, что жизнь в фильме прервется смертью, становится ясно практически сразу – режиссер использует для этого и внезапно завывшую под окном собаку, и погасшую венчальную свечу, и даже выбредающую на проселочную дорогу белую лошадь, после чего и самый наивный оптимист не усомнится в том, что ничего хорошего впереди не ждет. Герои первой истории, боевая девушка с дредами (Яна Троянова) и ее ВИЧ-инфицированный любимый (Алексей Филимонов), собираясь на венчание, столкнутся с еще одной малоизвестной приметой – их деревянный дом примется долбить дятел, и они, обменявшись фразами на своем, любимом режиссером, языке: “Он че, охерел – дом жрать?” “Ты попутал – дерево там!”, все же слегка встревожатся, сравнив дятла с могильщиком. А затем в церкви погаснет свеча, а в электричке к празднующей парочке подойдет с виду мирный гопник – через несколько минут девушка будет пытаться пробить окровавленными руками дверное стекло соседнего вагона, где компания уродов избивает ногами ее мужа. Муж умрет в госпитале, среди равнодушных врачей и ментов – таких же равнодушных, как соседи по вагону, которых девушка умоляла помочь.
Белую лощадь заметит из окна автобуса алкоголичка Капустина (Ольга Лапшина) – пить начала, после того как муж погиб, да так погиб, что и похоронить нечего было, но из-за пьянок милиционеры отобрали у нее детей, увезли в детдом: она сперва и не заметила этого, а, протрезвев, посмотрела на кроватки близняшек, увидела скомканные одеяльца и в похмельном тумане решила, что дочки умерли и высохли. Но вот девочки возвращаются к маме в маршрутке, за окном исходит воем собака, в лобовое стекло маршрутки летит встречный грузовик: на похоронах от тел девочек идет пар, и обезумевшая мать кричит, что их зарыли в землю живьем.
А мальчик Артем все смотрит в окно – его проигравшийся папа (Евгений Сытый) проехал в первых кадрах на велосипеде мимо дома с дятлом, потом трясся в прыгающем на кочках автобусе вместе с Капустиной, вышел и канул в покрытую туманом реку. И теперь беременная от бешеного отчима мать орет на Артема и по ночам, когда мальчик захлебывается криком “Папа умер”, в ярости пытается придушить его подушкой, как душили ежика в “Волчке”.
Не вспомнить о “Волчке”, конечно, не получится – не только потому, что девочка в этом фильме общалась с могильным памятником, как будут общаться со своими погибшими и герои “Жить”: Сигарев использует принцип “наши мертвые нас не оставят в беде”, и в самый страшный час, когда дышать без них уже станет невозможно, к потерявшим явятся, пусть ненадолго, их дорогие покойники. Схожесть с первым фильмом Сигарева будет и в метафоре – что волчок, что колеса велосипеда крутятся, будто колесо Сансары – и в речи, невнятной, сбивчивой, не выражающей то, что она выражать призвана. Девочка в “Волчке” все время бормотала словечко “вовсе”, ее мать в исполнении той же Яны Трояновой обрывала неприятные ей разговоры, отбрасывая собеседнику концы сказанных им слов: “Куда пошла?” “Лла!”. В “Жить” Ольга, та самая девушка с дредами, чуть что, произносит “мама” – это можно было бы понять как намек на то, что именно это слово мы кричим в тяжелые моменты, но у Ольги “мама” именно что слово-паразит, ничуть ей не помогающее. В “Жить” никто не способен проговаривать, заговаривать свою тоску – кто мал еще, кто просто складно произносить слова не приучен, и немота первых дней после утраты берет свое: герои молчат, лишь иногда пытаясь высказать то, что разрывает их изнутри, но не могут. Пьяная и от вина, и от горя Ольга подбегает к венчавшему их с мужем священнику и пытается что-то ему объяснить, просит ее отпеть, говорит, что кого-то куда-то забрали, не может ответить на его вопросы – и священник отмахивается от нее, не понимает, остав-ляет одну. Василий Сигарев тоже оставляет своих героев, да и зрителей тоже, одних, хотя ему-то как раз дана возможность сказать что-то большее, чем его раздавленные бедой персонажи – но режиссер предпочитает с нарастающей силой жать на болевые точки. Когда тела мертвых девочек, выкопанных их матерью, плавают в залитом водой подполе рядом с куклами, сложно опять не вспомнить о безвинно погибшем ежике из “Волчка” – тот же прием, похожий на грузовик, врезающийся в маршрутку, на который невозможно не отреагировать, не отозваться. Однако после того как первый шок проходит, состояние “Какой ужас” начинает сменяться другим, приходят мысли о том, что название “Жить” должно быть как-то оправдано, что кино способно быть выше просто суммы фактов и кадров, даже столь душераздирающих, и что у любой сказки есть и второй, и третий глубинные, спрятанные слои, в отличие от этого фильма, состоящего в основном из очень прямых и, как ни кощунственно это звучит в данном случае, хорошо просчитанных посылов. Горе оглушает и отупляет – но для того, чтобы жить дальше, нужна трудная и долгая внутренняя работа: в фильме же осталось только оглушающее и отупляющее, а другое, важное, скрыто за белым речным туманом, где исчез проигравшийся самоубийца, уверенный, что выхода нет.
Жанна СЕРГЕЕВА

«Экран и сцена» № 17 за 2012 год.