Сезон как сезон

в спектакле “Осенняя соната”. Фото из архива театра “Современник”В предыдущем номере статьей Татьяны Шах-Азизовой «ЭС» начала подводить итоги прошлого театрального сезона. Традиционно мы задаем критикам вопросы нашей анкеты. 1. Как вы оцениваете прошедший сезон в целом? 2. Рабботы каких режиссеров, актеров, сценографов вы считаете несомненными удачами сезона?
 
Наталия КАМИНСКАЯ
1-2. Все последние годы мы на выдохе произносим: кошмар, бедность и скудоумие, нечего вспомнить, нечего отобрать на “Золотую Маску” и прочее. А потом оказывается, что есть и воспоминания, и номинанты. Вот и нынешний сезон был не так уж беден, как кажется. Помимо театральных скандалов, которые способны были заслонить собой и спектакли, и роли, остались в памяти и роли, и спектакли.
Два солидных юбилея – театра имени Евг. Вахтангова и РАМТа – вылились, вопреки традициям железобетонных торжеств, в осмысленные зрелища, со стилем и со сквозной темой. “Пристань” Римаса Туминаса вспоминается как эстетический поступок самого худ-рука и вахтанговских стариков, смело и виртуозно заявивших темы ухода, смены поколений, темы живой памяти и вечной игры. Гала-представление РАМТа, вместившее в себя и энергию молодости, и элегическую иронию старости, тоже прозвучало как поступок.
Дебют Миндаугаса Карбаускиса в роли худрука Театра имени Вл. Маяковского – еще один поступок. Если даже “Таланты и поклонники” – не лучший спектакль этого режиссера, то все равно очень хороший спектакль, умное и стратегически верное предприятие. В суть пьесы вплетаются биографии самого театра и его актеров. История звучит жестко, в ней театр – это не волшебство, но приговор и диагноз.
Осталась в памяти “Осенняя соната” театра “Современник”. Молодая Екатерина Половцева смело и свободно пересадила великую скандинавскую историю на русскую почву. Фрейдистские подтексты уступили место психологическим мотивациям. Марина Неелова и Алена Бабенко (причем, вторая в мастерстве не уступает первой!) играют чисто семейную историю, в которой мать и дочь одинаково обделены любовью. Самое интересное, что текст Бергмана в такой оптике не страдает, просто поворачивается иными гранями.
В том же “Современнике” в достаточно плоской и удобопонятной пьесе “Скрытая перспектива” Чулпан Хаматова и Сергей Юшкевич играют очень сильно, даже исповедально, если позволено будет употребить это старомодное слово.
Розовское “Гнездо глухаря”, преобразившееся у Константина Богомолова в “Год, когда я не родился”, местами дописанное, “снятое” на мониторы, отчего похожее на скрытую видеосъемку, оставило сильное впечатление. Пьеса разомкнута в Табакерке в наши времена, театр исследует причины и констатирует следствия. Пожалуй, впервые так беспощадно и ясно сказано о том, как трагично и страшно наше прошлое прорастает в настоящем. Отдельная история – Наталья Тенякова и Роза Хайруллина, две фантастические актрисы, которые в нарочито мертвенном, сомнамбулическом режиме этого спектакля играют обезоруживающе тепло и человечно.
В “Театральном романе”, в этой, как оказалось, лебединой песне Петра Наумовича Фоменко, неровной, прерывистой, как кардиограмма сердечника, сцена посещения Максудовым Сивцева Вражка выливается в отдельный блистательный спектакль. Максим Литовченко в роли Ивана Васильевича играет и вдохновенный маразм, и величие пополам с немощью, и въевшийся в печенки страх советского работника культуры, и каприз театрального гуру. В этом эпизоде вновь засверкал весь удивительный театр неповторимого режиссера Фоменко, у которого все, пропитанное любовью и одновременно желчью, оборачивалось безудержной, отчаянной игрой.
 
 
Ирина ХОЛМОГОРОВА
1-2. Сезон как сезон. Не хуже и не лучше предыдущих. Не всегда же “Дядя Ваня” Туминаса бывает. Радуют отдельные, не слишком частые удачи, огорчает пустота многих спектаклей, когда начинает казаться, что все вместе – режиссер и актеры – сговорились деликатно не досаждать нам такими мелочами, как смысл и хоть какое-то решение пьесы. Да и зритель вкупе с тем, что доставляет ему сегодня на сцене радость, чаще всего просто пугает. Вот заглядываешь в интернет по поводу конфликта в Театре имени Н.В.Гоголя и пугаешься. Я не пускаюсь в толкование происходящего (для этого нужно хотя бы четко знать, где там правда). Но комментарии! Интернет ими, как нынче водится, полон. И все те, кого привыкли называть “простым зрителем”, как один, говорят, что не прав, дескать, Департамент культуры, потому что нет у нас театра лучше, чем Театр имени Н.В.Гоголя! Как там учили в наши студенческие годы – воспитательная функция искусства? Значит, уже воспитали! Тоже проблема – и социологическая, и культурологическая.
А еще в этом сезоне я сломала ногу. Факт, нисколько не заслуживавший бы внимания общественности, если бы это случилось по дороге, к примеру сказать, на овощной рынок. Или, наоборот, в бутик. Но случилось это в театре! И я горжусь этим! А еще больше тем, что от начала до конца посмотрела спектакль “БерлусПутин” в Театре.doc, при входе в который, на лестнице, ведущей в подвал-зрительный зал, собственно, все произошло.
Политический фарс, точнее, памфлет, изящно разыгранный Евдокией Германовой и Сергеем Епишевым, удался и даже, с моей точки зрения, заявил о новом в нашем театре жанре. А потом, в мае-июне, сидя в гипсе дома, я уже могла задаваться другими вопросами: например, есть ли время у взволнованных всемирным неблагополучием руководителей Театра.doc задуматься о судьбе отдельного человека. Ведь на том же самом месте несколькими месяцами раньше уже была сломана одна нога, тоже принадлежавшая, по случайному стечению обстоятельств, некоему критику. Конечно же, критик самый малоценный член большой театральной семьи. Да ведь и не о дежурстве у постели больного идет речь. Но можно ведь снять, будучи прекрасно информированным о произошедшем, телефонную трубку хотя бы с формальными извинениями, пусть даже и не очень знакомому человеку! А главное: очень ненадолго отвлечься от своего благородного пафоса в констатации общественных язв и обратиться к лестнице, ведущей вниз, к той правде жизни, знанием которой так славен Театр.doc! Для ясности: починить ступени, пока не пала к ногам борцов за достойную нашу жизнь следующая жертва…
Но – ничего личного! Сезон как сезон. Безусловной удачей начал свою жизнь в “Маяковке” Миндаугас Карбаускис, вообще, может быть, лучший режиссер поколения не начинающих, но молодых. “Таланты и поклонники” – умное решение во всех отношениях, и эстетически, и поведенчески, спектакль, в котором Светлана Немоляева, признанная звезда всех последних десятилетий жизни театра, сыграла, вероятно, лучшую свою – из театральных – роль. Все более очевидно интересной становится работа Виктора Рыжакова. Философский финал его “Маленьких трагедий Пушкина”, по-моему, может быть записан в число значительных режиссерских находок не только этого сезона. Очень заинтриговало будущее Студии, которую открыл при Театре имени Евг. Вахтангова Римас Туминас. Многие, наверное, знают, как ринулись туда на отборочные туры молодые актеры, готовые променять благополучную жизнь в солидных театрах на гораздо более шаткое положение. Только бы Туминас успевал работать с набранными студийцами!
Событие сезона – Юрий Яковлев в “Пристани” Туминаса. Спектакль, сделанный как юбилейный, выведший к зрителю всех корифеев труппы, прекрасно придуман и талантливо сыгран. Но Яковлев здесь – это другое. Он заставляет вспомнить то, чего уже нет, или еще иногда, раз в несколько лет, вспыхивает на театральном небосклоне. Оказывается, бывает еще и такой уровень существования на сцене. Такая речь, когда слышно каждое слово, произнесенное очень тихим голосом. Такие паузы. Такая пластика, когда актер не бодро двигается в рисунке хорошего балетмейстера, а просто медленно уходит в кулисы, закончив сцену, а потом просто останавливается, чтобы на секунду оглянуться и вслед за тем продолжить свой путь. А ты почему-то понимаешь, что в этом простом проходе вся жизнь.
P.S. Не знаю, к какому сезону отнести уход Петра Фоменко. И здесь дело не просто в огромной потере. Когда-то Чехов говорил, что он очень боится смерти Толстого, потому что Толстой умрет, и такое начнется…
 
 
Наталия КАМИНСКАЯ, Ирина ХОЛМОГОРОВА
«Экран и сцена» № 17 за 2012 год.