Путь в историю

• Виктор ГВОЗДИЦКИЙ30 сентября замечательному артисту Виктору Гвоздицкому исполнилось бы 60 лет. Он ушел из жизни пять лет назад. Срок достаточный, чтобы в наше сверхсуетное время, когда едва ли не ежедневно вспыхивают и тут же гаснут новые звезды, об актере, пусть даже очень хорошем, но не “медийном”, начали забывать. О Викторе Гвоздицком помнят. В гостевой книге на его сайте и сегодня появляются новые записи. Например: “Видела этого актера в спектакле “Тень” театра Комедии в Петербурге. Это была самая незабываемая постановка и потрясающая роль”. Такой отклик, почти через тридцать лет после премьеры, наверное, самая большая награда для артиста, тем более мало мелькавшего на экране. “Мелькать” – вообще было не в характере Гвоздицкого. Почитавший Пушкина, сыгравшего в его творчестве важную, можно сказать, судьбоносную роль, он прекрасно понимал: служенье муз не терпит суеты. В творчестве Гвоздицкий никогда не был суетным, на мелочи – не разменивался. Масштаб роли для него определялся не количеством текста, а внутренним объемом, перспективой творческого посыла. Хотя, как и всякий артист, любил играть главные роли. Репертуар Гвоздицкого (почти антология лучших ролей мирового театра) поражает своей разноплановостью: ростановский Сирано и стриндберговский Эрик XIV, мольеровский Дон Жуан и лермонтовский Арбенин, чеховский Тузенбах и шварцевская Тень, цветаевский Казанова и сологубовский Передонов… Гвоздицкий был великолепен и в роли гимназиста-переростка Буланова в “Лесе” Островского, и в роли Основы из “Сна в летнюю ночь” Шекспира. Гоголь и Достоевский были его авторами. Он сыграл Хлестакова в “Ревизоре” Юрия Еремина в Театре имени Пушкина и дважды Подколесина – в двух совершенно разных версиях “Женитьбы”: в “Эрмитаже” у Михаила Левитина и во МХАТе у Романа Козака. Его Парадоксалист (“Записки из подполья”) и Порфирий Петрович («Играем “Преступление”») в спектаклях Камы Гинкаса, Голядкин в “Двойнике” Валерия Фокина стали едва ли не лучшими сценическими воплощениями героев Достоевского.
Масштаб личности артиста позволял ему играть не только великие роли, но и великих людей – Мейерхольда, апостола Павла, гениального безумца Арто и “наше все” – Александра Сергеевича Пушкина. Пушкин прошел через всю жизнь артиста. Его первый, ленинградский, Пушкин из “Пушкина и Натали” Камы Гинкаса привел Гвоздицкого в Москву. Второго в телеспектакле “Медная бабушка” Михаила Козакова Гвоздицкий сыграл незадолго до смерти. Замечательный критик и литературовед Станислав Рассадин, к сожалению, тоже недавно ушедший из жизни, назвал его исполнение роли Пушкина гениальным. Пушкин сопутствовал актеру всю жизнь. Последним адресом Гвоздицкого, уже не в Ленинграде, а в Петербурге, стала Пушкинская улица, дом 4, недалеко от любимого актером памятника поэту, о чем он сам рассказывал в редких интервью.
Интервью – это особый сюжет в жизни Виктора Гвоздицкого. Долгие годы он категорически от них отказывался. Блистательный собеседник Гвоздицкий не хотел “говорить для печати” даже с близкими людьми. Объяснял: я не могу дать тебе интервью, а потом кому-то отказать. Возможно, опасался быть неверно понятым. Но, скорее всего, дело здесь в самом жанре интервью, “суетном”, слишком уж обращенном в сегодняшний день. А Гвоздицкий, прекрасно осознававший всю эфемерность актерской профессии, в своих театральных работах, как бы странно и высокопарно это ни звучало, апеллировал к вечности. В театре он не боялся быть непонятым. На сцене высказывался свободнее и полнее, чем в любой откровенной беседе с журналистом. Именно сцена была тем местом, где он жил полной жизнью. С кино было сложнее. В самом начале карьеры его взаимоотношения с кинематографом не складывались. “Своего” режиссера он не встретил, а среднеарифметическое кино не терпит эксклюзива, предпочитая стереотип. “Нестереотипному” молодому Гвоздицкому советский “Ленфильм” предлагал по преимуществу роли “вредителей”. По его собственным словам, телефонный разговор со студийным ассистентом он начинал со слов: Зиновьева и Каменева – прошу не предлагать. Осторожное отношение к кино осталось навсегда. И, став уже очень известным, можно сказать, культовым театральным актером, он неохотно и редко соглашался на работу в кино. Никогда не снимался “просто так”: потому, что предложили, или из-за денег. Как говорила Фаина Георгиевна Раневская, роль в плохом фильме – “плевок в вечность”. Гвоздицкий плевать не хотел. Он хотел оставить достойную память не только о себе, но и о тех, кого любил, почитал, уважал и ценил. Скорее всего, именно из этого желания и родился Гвоздицкий-литератор. Две его книги “Виктор Гвоздицкий в это мгновение театра” и “Последние” – не привычные актерские мемуары. Главную часть их составляют замечательные, живые, остроумные портреты коллег: уже забытых сегодня “акимовских” актеров и других, знаменитых и менее, товарищей по актерскому цеху.
Если же говорить об экранных работах Гвоздицкого, их (помимо телефильма “Медная бабушка”) – всего четыре. Это – значительные для своего времени фильмы: бабелевский “Закат” (здесь Гвоздицкий сыграл Беню Крика) и “Москва” (по киноповести Владимира Сорокина) Александра Зельдовича; “Летние люди” (по пьесе Горького “Дачники”) Сергея Урсуляка и последний – “Игра в Шиндай” Андрея Разумовского и Дмитрия Брусникина. По этим картинам хорошо понятно, почему режиссеры уговаривали Гвоздицкого сняться в их лентах. Так, как сыграл в этих фильмах Гвоздицкий, не сыграл бы никто. Каждая роль – абсолютно штучная филигранная работа. И все же экран не дает, увы, полного представления о масштабе таланта Гвоздицкого. Так что, может быть, и прав был Виктор Васильевич, предпочитавший популярности – историю и легенду. А имя Гвоздицкого еще при жизни срослось с легендой. Одна из них: Гвоздицкий – актер Николая Павловича Акимова, с которым он даже не был знаком. Однако его исполнение Тени было настолько акимовским, что он имел полное право носить звание акимовского артиста. Но дело даже не в ролях и причудливых обстоятельствах жизни. Дело в самом актере: Гвоздицкий никогда не был ясным и понятным. Он был парадоксальным и на сцене, и в жизни. Недаром Парадоксалист стал одной из лучших его ролей. Гвоздицкий был открыт общению – и в то же время замкнут. Казалось, все его хорошо знают, но во многом он оставался загадкой даже для близких людей.
Память о театральном актере жива, пока жив последний зритель, видевший его на сцене. Дальше – тишина… или – история и легенда.
В Викторе Гвоздицком открываешь новое даже через пять лет после его ухода, что – верный путь в историю театра. Гвоздицкому это бы понравилось!

 
Алла МИХАЛЁВА
«Экран и сцена» № 18 за 2012 год.