У России четыре ноги

• Кадр из фильма “Рассказы”В этом году фильм-альманах Михаила Сегала “Рассказы” собрал порядочно призов на разных российских фестивалях. Приз зрительских симпатий на “Амурской осени”, Гран-при на “Виват, кино России”, а также приз за лучший сценарий и Диплом гильдии киноведов и кинокритиков на “Кинотавре”, где в прошлом году в конкурсе короткого метра участвовала первая новелла альманаха. И тоже получила главную награду – после чего и были досняты остальные три части, чтобы успеть на следующий “Кинотавр” уже с полнометражным фильмом.
Официально все четыре истории “Рассказов” связаны автором – относительно молодым писателем (Владислав Лешкевич), в прологе он приносит рукопись в издательство, но нарывается на отказ: ему сочувственно сообщают, что публику сейчас интересуют исключительно толстые романы. Писатель мрачно уходит, рукопись летит в красивую мусорную корзину, из которой ее извлекает девушка-сотрудница, чтобы завороженно погрузиться в новеллу “Мир крепежа” (именно эта история победила на “Кинотавре” остальные конкурсные короткометражки), и именно она задает тон всему фильму, сочетая грубоватые российские реалии с фантастическим развитием сюжета. Жених (Андрей Петров), невеста (Дарья Носик) и организатор свадеб и попутно тамада (Андрей Мерзликин) сидят в кафе, где мороженое продается “пошарично”, обсуждая будущую свадьбу. Тамада специально заставляет ребят пересесть, чтобы не наблюдать из окна унылый провинциальный район с магазином “Мир крепежа”, но это не особенно срабатывает.
Темы скрепления, границ и рамок из разговора не уходят, потому что серьезные невеста и жених хотят не только скрепить свой союз, но и разложить всю свадьбу по крепким полочкам, просчитать все заранее: и откуда будет падать свет, когда их станут фотографировать, и чем – рисом или пшеницей – посыплют их головы, и что при этом чувствовать, волнение или трепет. Тамаде не привыкать, у него проверенный сценарий, он произносит что-то вроде “В 17.11 свет станет помягче, настроение у гостей после отжимания на кулаках лирическое” – и примерно с таким же, понимающим и чуть снисходительным выражением лица, расскажет жениху с невестой и их послесвадебную жизнь. За соседним столиком окажутся две юные симпатичные девицы – через шесть лет они подрастут и по очереди станут любовницами жениха. Невесте повезет чуть меньше – организатор свадьбы продемонстрирует ей ряд непривлекательных мужчин, из которых только один будет охарактеризован как “хороший в сексе”. Затем герой Мерзликина коротко обсудит с ребятами, когда они умрут – и будет казаться, что “Мир крепежа” предоставил все свои шурупы, гайки и саморезы для того, чтобы ничто не разваливалось, не рассыпалось, не утекало сквозь пальцы и не сбивалось с пути, чего в России отродясь не бывало.
То, что в России бывало отродясь и, по всей видимости, вряд ли скоро прекратится, показано во второй новелле альманаха, которая называется “Круговое движение”. Первую взятку дает автовладелец, за техосмотр; затем она, чуть увеличившись в размерах, уходит к умильному начальнику визового отдела, тому надо устроить дочку в институт, а профессору института – оплатить мамину операцию… Взятка растет и ширится, взятка движется, высокомерные берущие становятся жалкими дающими – в какой-то момент конверт случайно падает в изгаженный унитаз военкоматовского сортира, и деньги начинают отчетливо пахнуть, но это по-прежнему никому не мешает. И, наконец, взятка входит в высокие круги. Она превращается в элитное жилье, которое достается губернатору области, а затем губернатор приходит на прием к самому президенту, который, весь в белом, пьет чай с печеньем “Юбилейное” посреди огромного, идеально подстриженного, луга. На разных его участках помощниками президента аккуратно разложены томики Карамзина, Толстого и Ключевского – из них хозяин России зачитывает мающемуся губернатору подходящие к случаю цитаты.
Но Ключевский Ключевским, а тема встречи все та же – белоснежный, начитанный, милый президент, отлично сыгранный Игорем Угольниковым, тоже хочет взятку: в виде голосов электората. На телевизионный монолог главы государства, посвященный борьбе с коррупцией, электорат реагирует живо – автовладелец быстро узнает, что следующий техосмотр обойдется ему уже не в десятку, а в пятнашку.
Во второй части “Рассказов” нет вообще никакой фантастики, она донельзя реальна, и склоняет картину в сторону социального, сатирического кино. Доля сатиры была и в “Мире крепежа”, но там речь шла о желании все знать заранее и ничего не менять, а “Круговое движение” подтверждает, что все уже известно заранее и ничего не изменится никогда, напоминая этим не то Гоголя, не то Салтыкова-Щедрина.
В эту компанию прекрасно вписывается Александр Сергеевич Пушкин, чьим именем названа крохотная, опять же провинциальная, библиотека, где работает Анна Петровна (Тамара Миронова), экстрасенс, героиня третьей новеллы под названием “Энергетический кризис” – при надобности маленькая дама раскидывает руки, “входит в состояние” и начинает декламировать стихи, отдаленно напоминающие Пушкина. Самый чуткий и неглупый из местных милиционеров переводит их на русский матерный, чтобы поняли остальные, и таким образом Анна Петровна помогает органам правопорядка узнавать информацию (в данном случае разыскивать пропавшую девочку, тоже пытаясь скрепить, наладить связь с тонкими мирами). Но девочка, замерзающая в лесу, спасает свою жизнь единственно возможным способом – жжет девятый том Пушкина, из бежевого “малого академического” собрания сочинений: горят страницы с “Историей Петра” и “Заметками о Камчатке”, горит “Уединенный домик на Васильевском” и в ответ начинает пылать тело Анны Петровны, теряющей свои силы и свое искусство вместе с гибелью пушкинских строк. После предыдущей новеллы мысли о социальном не спешат покинуть голову, и оттого пожирающий тексты и человека огонь немедленно ассоциируется с искусством и знаниями, которым суждено исчезнуть, быть променянными на выживание.
О Пушкине не дает забыть и усеченная строчка из ответа декабристов – “Возгорится пламя”. Так Михаил Сегал назвал последнюю новеллу своей картины, которая вроде бы о любви, но не совсем. В отличие от предыдущих историй, действие происходит во вполне конкретной Москве, где сотрудник издательства Макс (Константин Юшкевич) знакомится с прелестной юницей (Любовь Новикова), поет ей про “лучше гор могут быть только горы” и рассказывает всякие интересные вещи, попутно наслаждаясь ее взорами, ланитами и персями. Мед идеального секса слегка портят капельки дегтя – любимая уверена, что акулы не рыбы, а “млекопитающиеся”, Дзержинский – писатель, а в гражданскую было убито несколько тысяч человек.
Михаил Сегал не делает девушку ни вульгарной, ни дурой – она именно что “прелесть какая глупенькая” с точки зрения взрослого человека и совершенно нормальная с точки зрения огромного числа ее ровесников – стоит почитать молодежные форумы, чтобы убедиться: таких там много, там другая, реальная, девушка весело пишет приятелю, что в истории она как-то не очень и на днях страшно насмешила репетитора, назвав Сталина Иваном Васильевичем. Репетитору-то смешно, а Макс звереет, понимая, что разрыв между поколениями великоват для его тонкой натуры, а девушка плачет и говорит, что зато может дать старому холостяку свое нежное тело и прекрасный секс – и в ответ получает фразу, которой суждено стать самой популярной цитатой из “Рассказов”: “Да о чем с тобой трахаться?”
Народ в кинотеатрах хохочет – вторая новелла печалит, третья пугает, а веселятся больше всего над историями, где хоть какой-то выход из ситуации обозначен: номер один и номер четыре.
Четверка – интересная конструкция, похожая одновременно на стул и на коня, в ней есть и статичность, и движение, и застой, и нечто, куда-то несущееся и не дающее ответа. Социальная комедия “Рассказы”, местами переходящая в драму, сообщает о четырех нынешних точках опоры, которые при этом опорой вряд ли могут стать. Это попытка управлять судьбой, грязные деньги, гибнущее искусство и любовь не к тому человеку. На таких-то четырех ногах как коню да не споткнуться.
 
 
Жанна СЕРГЕЕВА
«Экран и сцена» № 22 за 2012 год.