В общем, все умерли

“Мертвые не умирают”. Режиссер Джим Джармуш

Идея фильма “Мертвые не умирают” появилась у Джима Джармуша, когда он как-то на улице чуть пристальнее взглянул на уже привычную сцену – прохожие медленно брели по своим делам, уткнувшись в смартфоны. Тут были и зомбированность, и движение на ощупь, и отсутствие жизни здесь и сейчас, и перемены в восприятии, которые уже не позволяют прочесть длинную историю, требуя только кратких сообщений. И много чего еще было, в чем обвиняют технический прогресс.

Его, например, обвиняют в том, что он сожрал человеческие души – точнее, люди сами продали свои души за комфорт, скорость и благополучие. Этой теме будет посвящена пафосная и поучительная речь Бобби-Отшельника (украшенный густой бородой Том Уэйтс), бывшего жителя маленького городка, который в один прекрасный момент решил все бросить и поселиться в лесу.

Бобби собирает грибы, ловит белок, спит на голой земле и считается экс-земляками чем-то вроде совести. Например, почти никто не верит, что он может украсть курицу, в то время как Бобби очень даже способен на это. Но вместе с тем зомби, массово выкапывающиеся из могил, расположенных совсем рядом с логовом Отшельника, его почему-то не трогают.

Появлению зомби предшествует катаклизм – после секретных правительственных экспериментов происходит полярный разлом, и ось Земли смещается. Сперва это сказывается на времени: день никак не желает сменяться ночью. Потом на домашних животных, которые стремительно убегают из своих домов в леса.

Потом на гаджетах – пропадает связь, часы перестают идти, работают только два радиоканала. Один транслирует сообщения правительства о том, что смещение земной оси вещь очень полезная и непременно послужит процветанию великой страны – во время катастроф все правительства ведут себя сходным образом. А по второму звучит песня “Мертвые не умирают”; Джармуш заказал ее кантри-певцу Стерджилу Симпсону, чье имя и название песни звучат в фильме так часто, что это можно даже принять за продакт плейсмент.

Разговоры о Симпсоне и его песне перемежаются короткими, но яркими портретами жителей городка Сентервилля. Вот продавец бензина и всякой всячины, гик с чахлыми усишками, любитель комиксов, по прозвищу Фродо (Калеб Ландри Джонс). Вот склочный фермер-ксенофоб (Стив Бушеми), который отказывается от кофе, бросая “Он для меня слишком черный”.

Вот таинственная хозяйка похоронного бюро “Во веки веков” (Тильда Суинтон), которая ходит, как шахматный конь, а в офисе у нее на стенах висят катаны. Вот полицейские, которым зомби добавили работы: шеф Робертсон (Билл Мюррей), офицер Петерсон (Адам Драйвер), сотрудница Минди (Хлое Севиньи). И множество дополнительных персонажей; с ними Джармуш в первых кадрах радушно знакомит, ласково рассказывает о них, чтобы потом разочаровать – ждешь, что как-то развернутся характеры, сложатся отношения, но этого не происходит. Потому что фильм длится недолго, и после знакомства почти все герои фильма довольно быстро умрут.

Разочарование серьезное. Актеры в основном талантливые и знаменитые, и как-то не ждешь, что главных ролей не окажется ни у кого из них, максимум второй план, а в основном и вовсе эпизоды. Игги Поп, например, играет одного из первых зомби – лохматый и перемазанный землей, он шатко и валко доходит до закусочной Сентервилля, там перемазывается уже кровью жертв, а потом тихо стоит на обочине дороги, по которой едут в свое последнее патрулирование перепуганные полицейские.

Тильда Суинтон, раскрасив лица двум мертвым клиентам (это супружеская пара гольфистов, убитых молнией) и помахав немного катаной, абсолютно неожиданно уносится в столбе света на летающую тарелку. И тоже, в общем, непонятно, зачем она появлялась в фильме – разве что напомнить с помощью тарелки про картину Ларса фон Триера “Меланхолия”. У Джармуша, правда, безысходность выглядит немного повеселее.

При желании про судьбу каждого персонажа можно было снять отдельный фильм или новеллу, но Джармуш этого не делает, обрывая судьбы иногда на самых интересных местах, а иногда на неинтересных.

Он заставляет хозяйку закусочной и ее уборщицу вести уморительный диалог про Будду и Фицджеральда, а потом завершает эту беседу появлением кровожадного Игги Попа с коллегой (Сара Драйвер).

Он рассказывает о двух девочках и мальчике, которые живут в заведении для трудновоспитуемых подростков и заканчивают свои короткие жизни в кладовке, куда прорывается толпа зомби.

Он приводит в городок трех хипстеров на “Кадиллаке” (где играет все та же песня Стерджила Симпсона), двух высокомерных юношей и очаровательную девушку с мексиканской кровью, и, слегка наметив два возможных романа, бросает всех путешественников в пасти живых мертвецов.

Мертвецы у Джармуша едят не мозги, а плоть, а еще каждым из них движет одна идея (когда мы скроллим ленту в телефоне, то тоже выхватываем из текста или ролика какую-нибудь одну мысль, не замечая остальных) – они стремятся к тому, что любили при жизни. Мертвые детишки рвутся в магазин, бормоча “Фруктовый лед” или “Игрушки, игрушки”. Бывшие бейсболисты и теннисисты приходят на стадион и пытаются поставить свои изломанные тела в спортивные позы. А старая алкоголичка, ожившая в полицейском участке до того, как ей снесут голову, успевает выговорить: “Шар-до-нне!”

За всем с ужасом наблюдает Минди, постепенно теряет самообладание много чего повидавший шеф полиции, а вот Петерсон остается спокойным. Еще в самом начале фильма, когда песня про мертвых и имя Стерджила Симпсона звучат в первый раз, Робертсон спрашивает: “Почему музыка кажется такой знакомой?” “Потому что это саундтрек. К фильму”, – меланхолично отвечает Петерсон.

То, что это саундтрек к конкретно этому фильму, станет ясно ближе к концу. Впрочем, нетерпеливые зрители смогут еще во время просмотра забраться в свои смартфоны и кое-что понять. В последних сценах по-прежнему спокойный Петерсон-Драйвер признается: “Я знаю, что будет дальше. Джим давал мне читать сценарий”. И шеф-Мюррей разозлится: “А мне он давал читать только наши сцены. После всего, что я для него сделал. Вот стервец!”

И история временно вывернется лентой Мебиуса, оказываясь и внутри фильма, и снаружи него, заставляя переживать за пожираемых персонажей и параллельно осознавать, что это все ненастоящее, бутафорское, как зомби, из которых при отрубании головы фонтаном вылетает черный сухой прах. Что это просто байка из разряда “смешные случаи на съемках”, и важен не сюжет, а мелкие эпизоды, забавные диалоги, шутки, языковые игры – героиню Тильды Суинтон зовут Зельда Уинстон, телеведущую Рози Перес играет Пози Хуарес, а Драйвер, играющий Петерсена, в прошлом фильме Джармуша играл водителя Патерсона.

Режиссер собрал в картине многих своих актеров, и, в общем-то, каждый исполнитель крохотной роли мог бы сказать: “И это после всего, что я для него сделал(а). Вот стервец!” – особенно после того, как действие пойдет не по тому сценарию, который Джармуш давал читать Драйверу.

Если продолжать заниматься аллюзиями, то приятно вспомнить цитату из чудесного раннего рассказа Максима Горького о поэте Смертяшкине: “Честный человек или прохвост – все равно оттащат на погост. Правду ли ты скажешь иль соврешь – это все едино, ты умрешь!” Похоже, именно эта идея – главная в фильме “Мертвые не умирают”, а вовсе не стремление человечества к наживе и комфорту. И в роли Смерти, которая весело размахивает косой, несмотря на попытки людей подольше брать кофе на вынос, крутить романы и разводить кур, выступает непосредственно Джим Джармуш. Ему это явно нравится.

Жанна СЕРГЕЕВА

«Экран и сцена»
№ 14 за 2019 год.