Публикаторские сенсации

11-1_1В издательстве “Книжница / Русский путь” вышла книга историка, библиографа и архивиста, директора Центральной научной библиотеки СТД Вячеслава НЕЧАЕВА “В поисках минувшего. Из жизни русского зарубежья. Очерки, беседы, документы”.
 
Автор этой книги – один из авторитетнейших современных российских архивистов, выдающийся знаток истории русского зарубежья первой волны, опытный публикатор самостоятельно найденных уникальных документов, час-тенько в прямом смысле слова спасенных им от неминуемого превращения в пыль.
Книга сложилась в результате его многолетних упорных разысканий, начинавшихся еще в далекую пору “оттепели” и ставших особенно успешными в последние десятилетия.
В каждом разделе книги – по-журналистски увлекательно изложенные рассказы о людях зарубежья первой волны, с кем Нечаеву довелось повстречаться, и удивительные находки из их архивов.
Своих собеседников и собеседниц, в подавляющем большинстве случаев – людей уходящих поколений, Нечаев портретирует внимательно и чутко, с неподдельным уважением и бережностью. Возникают объемные изображения незаурядных, талантливых и благородных человеческих натур. Историк-эрудит и энтузиаст архивного поиска, он превосходно подготовлен к встречам с ними, знает, о чем спросить, готов к самым неожиданным поворотам бесед о судьбах тех, с кем говорит, и об ушедших людях, с кем были когда-то связаны его нынешние собеседники.
Становится понятным доверие, с которым собеседники Нечаева не только отвечали на детальные расспросы, но и отдавали ему свои семейные архивы и чудом уцелевшие бумаги ушедших друзей, их стихи, дневники, письма, все то, что суеверно хранили как память, без отчетливой надежды на то, что когда-нибудь кого-нибудь заинтересуют эти ветшающие рукописи и что кто-нибудь сохранит их содержание от забвения. Получалось так, что люди вручали беседующему с ними историку-архивисту посмертную судьбу дорогих им людей, чье творчество оставалось подчас никому неведомым.
Публикация этих бесценных и часто непредвиденных – по своему богатству и содержательности – находок составляет вторую часть большинства главок книги. Авторские эссе оказываются как бы введением к этим публикациям.
Разнообразие найденных и сохраненных Нечаевым документов безгранично. Дневниковые записи, рукописи автобиографических, мемуарных и художественных повествований, историко-философские и литературоведческие размышления, стихотворения, фотографии, эскизы декораций и костюмов. Все они – великолепно и подробно откомментированные – оказываются подлинными подарками для исследователей разных граней русской культуры и вместе с тем увлекательным чтением.
В книге представлены артисты балета – М.Ф.Кшесинская, С.В.Федорова, Н.В.Вырубова, С.М.Лифарь; художники – М.Ф.Ларионов, Н.С.Гончарова, Б.К.Билинский; писатели и поэты – З.А.Шаховская, В.Г.Федоров, Р.Гари, Ю.К.Терапиано, А.С.Шиманская, С.М.Рафальский; общественные деятели – Л.А.Казем-Бек, историк А.А.Кизеветтер, правовед С.В.Завадский и другие.
Некоторые из напечатанных здесь документов могли бы быть названными публикаторскими сенсациями – как, например, тонкая дневниковая тетрадка совсем юной балерины Матильды Кшесинской, существенно дополняющая своей интонацией представления об этой великой танцовщице, созданные ее недавно изданными мемуарами. Знатоки и любители истории балета совсем иначе будут судить о другой легенде русского балета, загадочной Софье Федоровой, после знакомства с ее стихотворениями (никто и знать не знал об их существовании) и дневниковыми заметками. Публикуемый Нечаевым альбом рисунков Н.С.Гончаровой достойно встанет в ряд известных работ художницы.
Во многих случаях Нечаев вынужден ограничиться включением в книгу лишь больших фрагментов из найденных и сохраненных им произведений. Они знакомят читателя с неведомыми ему мемуарными и литературными текстами и вместе с тем разжигают желание видеть эти произведения изданными полностью. Это относится и к мемуарам А.А.Кизеветтера “Мои тюрьмы” – о его злоключениях в революционной Москве, и к роману В.Г.Федорова.
Историко-философские построения правоведа С.В.Завадского звучат сегодня с обостренной актуальностью благодаря глубине его подхода к истолкованию прошлых и будущих судеб России, Украины и Белоруссии. Попутно решилась одна из загадок, давно интриговавших русских античников, – установлено, что тот же Завадский был автором анонимно изданных русских переводов Катулла, считающихся непревзойденными.
Подобных открытий в книге немало, их не перечислить в коротком отклике. Многолетний труд Вячеслава Петровича Нечаева несомненно окажется востребован людьми разных профессий и интересов. Благодаря научной ответственности автора и, главное, подлинному благородству его творческих позиций книга стала весомым вкладом в дело сохранения русской культуры и изучения ее трагически складывавшихся путей.
 
Предлагаем читателям несколько фрагментов из книги.
 
Сергей Владиславович ЗАВАДСКИЙ. “Пушкин и Катулл”
“Катулл, хоть и быстро мелькнула его жизнь (еще быстрее, чем жизнь Пушкина), легко успел освободиться от начального подражания александрийцам (как Пушкин от подражания французам), достиг (опять по-пушкински) удивительной простоты и непосредственности в выражении чувств и среди вспышек бездумного, казалось бы, смеха несравненной глубины переживаний: так, он дошел, по-видимому, первый до отчетливого осознания раздвоения влюбленности в женщину и любви к ней как к человеку, первый выстрадал поэтически возможность и острую горечь слияния влюбленности с ненавистью, первый (и это язычник, последователь рассудочнейшей в мире религии) допустил действенность любви и по смерти”.
[1930]
 
Дневник Матильды Феликсовны КШЕСИНСКОЙ
“[1887] Понедельник, 12 января.
После обеда Филипп лег у Юли на кровать, я лежала на своей. Юля штопала башмаки, но я недолго лежала и их все время смешила. Пришел на урок Жак Бертенсон, но Юзя сегодня не мог дать урока, потому что сам имел урок мимики, и урок Жаку дал папа. Пришел и Макферсон. Когда я Филиппа провожала в передней, Филипп меня затащил на лестницу. Юли тоже не было дома, все сидели у мамы в комнате. Жак вырвал у меня ленту с косы, я рассердилась и пошла играть на рояле, потом опять вернулась. Жак ленты мне не отдавал и хотел меня поцеловать, но я не поддалась и ужасно визжала. Макферсон советовал мне подергать Бертенсона за ус. Он этого ужасно не любит. Бартенсон ушел и, когда уходил, тогда только отдал мне ленту”. Приключения команды Познавалова
 
Софья Васильевна ФЕДОРОВА
“Холодно… Ветер мне выстудил сердце.
Белым покровом легла тишина.
Где-то слышится четкое легкое скерцо,
И душа непонятным волненьем полна.
Ветер рвется в окно, как летящие призраки Данте.
То, что было, не будет, прошло…
Звуки тихо и мягко влилися в анданте.
Время страшное мутные сны унесло”.
[1920-е]
 
Сергей Георгиевич ПОВОЛОЦКИЙ. “Встреча в Брюсселе (Анна Павлова)”
“Все еще не приходя в себя от смущения, я все же насколько мог храбро пробормотал:
– Не сердитесь на меня, но мне хотелось спросить вас о том, что вы думали, когда я встретил вас на Гранд пляс? Вы так внимательно и подолгу рассматривали каждое здание, останавливались перед каждым порталом…
Павлова быстро и внимательно посмотрела на меня…
– Вы и это заметили? – спросила она, чуть улыбнувшись. – Ну что же, попробую вам ответить на ваш вопрос. Я часто гуляю по утрам, если свободна, конечно. Но сегодняшнее утро мне особенно понравилось. Оно такое необычное для этого города, не привыкшего ни к морозу, ни к инею. Я часто выступаю в Брюсселе, хорошо его знаю и очень люблю его немного провинциальный, но своеобразный стиль. А сегодня его своеобразие особенно бросается в глаза. Оно какое-то новое и, я сказала бы, даже непривычно феерическое для брюссельской немного мещанской старины, свыкшейся с дождем и туманами. И именно это новое, непривычное в этом городе так поразило меня сегодня на Гранд пляс. Легкий туман морозного утра, иней, покрывший стены старинных особняков сделали похожим этот уголок старинного Брюсселя на чудесные декорации к балету, в котором я очень хотела бы участвовать. Я думаю о нем очень много. Но, к сожалению, этот балет не написан. Да едва ли когда-либо он будет создан… Вы спросите, что это за балет? Я не знаю, как он может быть назван, но главная героиня этого балета – простая, наивная и чистая средневековая девушка Гретхен. Печальную и трогательную историю которой нам рассказал Гете в своей гениальной поэме о Фаусте. Ну вот, я вам ответила на ваш вопрос!
Приостановившись, Павлова подала мне на прощание небольшую тонкую руку, обтянутую мягким замшем перчатки…
Так окончилось самое короткое и необыкновенное во всей моей журналистской работе интервью с прославленной русской балериной, так неожиданно проведенное мною морозным утром на изукрашенных инеем улицах старого Брюсселя”.
[1928]
 

«Экран и сцена» № 1 за 2013 год.