Когда Андрей Прикотенко ставит “Сон в купальскую ночь” в Национальном театре имени Янки Купалы в Минске, он остается внимательным собеседником Шекспира, несмотря на бодрящую актуализацию текста и современную визуальность. Режиссеру из дня нынешнего до сих пор интересно разбираться в причудливых вариациях томительной страсти, вскрывать мотивы ее непостоянства, взрывы иррациональной природы. И его можно понять.

Вся история рассказывается в нетрадиционном для Национального театра пространстве (художник Ольга Шаишмелашвили): большой зал перестроен в сцену-арену, поэтому спектакль можно увидеть с четырех сторон. Прямо посреди образовавшейся площадки возведен прозрачный пластиковый павильон со сквозным проходом (как в новосибирском “Sociopath / Гамлет”) – сказочный лес. Благодаря видеопроекции он то расцветает живописью шекспировского текста, то становится отражением чьего-то внутреннего мира, то оказывается прозрачным и разрушает дистанцию между актером и зрителем. Попадая в этот непрочный мир, персонажи и сами испытывают на себе магию преображения. Перед нами не просто сказочный сон, но фантастическое сновидение XXI века – действие происходит в виртуальной реальности, а куб временами походит на айфон.

Высокий градус развития сюжета задан сразу: начало действию положено не обычными земными обитателями, но Обероном. Его поглотила невероятная тоска, печаль, неверие, а причина – в ссоре с возлюбленной Титанией. Темной меланхолией окрашивается мир царя эльфов, и из сфер воздушных он отправляется глубоко под землю, превращаясь в существо хтоническое.

Первую половину спектакля мы видим лишь отсвет его лица на экране. Артист Александр Казела передает все оттенки депрессии пусть и фантастического, но все же мужчины в кризисе среднего возраста. Исступление Оберона такого свойства, что способно отправить возлюбленную в постель к другому, да еще и к само-му распоследнему. Осел здесь не шекспировский ремесленник, а разряженный турист, бегущий сквозь волшебный лес вместе с толпой себе подобных в режиме двухминутного осмотра достопримечательности и в поисках удачного шоппинга. Но Оберону возведенная в фарс тупость соперника на руку – лишь бы доказать собственную правоту, отомстить и возвыситься. Царственная Титания (Юлия Шпилевская), обладающая меццо-сопрано, парит на гироскутере в облаках тюля и с настоящими крыльями, но попадает в ловушку, словно черный мотылек. Предварительный итог обероновых деяний слишком очевиден: ее перья смяты, гордость тоже. Но будешь ли доволен пирровой победой? Тем более что в сеть меланхолии попадают и совершенно безвинные персонажи – четверка молодых влюбленных.

Вторя поэтическому дрожанию слова в шекспировских сонетах, они трепетно и наивно доверяются первому опыту любви. Расплачиваются же переживанием мучительной переменчивости страсти, которая проходит током сквозь их тела и превращает совершенные афинские фигуры в истерзанную плоть (пластика Дмитрия Беззубенко).

Однако у Оберона в этом спектакле все же есть антагонист. В противовес цельному в своем страдании царю-меланхолику его слуга Робин (Павел Харланчук-Южаков) состоит из множества сомнений и бесконечно совершает незадачливые проступки. Из-за него возникает любовная путаница, но именно благодаря его холерическому темпераменту неразбериха рассеивается. Он сам и есть часть переменчивого сказочного леса, поэтому не подвержен превратностям любви, хотя и владеет ее источником – любовным зельем. В иные времена его отыскивали в “молочно-белом западном цветке”, сегодня, по воле постановщиков, он хранится не иначе как в айфоне, чей “магический” экран гипнотизирует и смешивает восприятие не меньше.

Кажется, ничто не способно остановить энтропию любовного хаоса обитателей волшебного зазеркалья. Андрей Прикотенко акцентирует непреодолимую иррациональность взаимоотношений, а выход видит вне пределов логики и разума – в музыкальной стихии. Выскочить из депрессивного надрыва Оберону помогает именно пение. С этого момента история поворачивает в сторону гармонии.

В минском “Сне в купальскую ночь” музыкальная драматургия во многом предопределяет движение сюжета и является смысловым остовом спектакля. Композитор Иван Кушнир в сотрудничестве с режиссером вырабатывает собственный гибридный жанр на стыке драматического театра и мюзикла, насыщает его актуальным хип-хоп и рок звучанием. В целом звуковая пестрота и мультимедийная насыщенность финала истории создают стереоскопический эффект, объемное видение вечной лирической темы во всех ее ипостасях. И не этого ли добивался английский бард – мастер экстенсивного действия и сложного отражения человеческой психологии?

Оксана ЕФРЕМЕНКО
«Экран и сцена»
№ 5 за 2019 год.